На первый взгляд - [33]

– Туше, – я сажусь на усилитель и беру у него гитару, устраивая ее на коленях. Он располагает мои пальцы на грифе, пока они странно не растопыриваются.

– Превосходно, а теперь ударь по струнам.

Я подчиняюсь, и это похоже на орган, звучащий в мыльной опере. Он прижимает к струне мой безымянный палец:

– Нужно зажимать сильней. Надави.

– Но этот палец самый слабый. Я придерживаю им веко, чтобы не растянуть его, когда наношу праймер.

– Тогда переходим к плану Б.

Он подходит ко мне и меняет мои пальцы местами, сдвинув их так, чтобы звучали другие ноты. Но я бью по струнам слишком медленно.

– Давай, – смеется он. – Пошевеливайся.

Но я слишком сильно смеюсь, звуки получаются смазанными и затихают.

– Ладно. Как насчет плана В? Вставай, – он заходит мне за спину и, обнимая меня, берется за гитару. Мои собственные руки висят как плети.

Хммм. Думаю, план В мне нравится больше всего.

Он наклоняется вперед, как всегда, когда он играет, и его волосы касаются моей шеи.

– Это твой коронный прием для девушек?

– Только для тех, которые достаточно умны, чтобы попросить.

Потом он начинает играть. Мурашки ползут по моим рукам и шее. По всему телу. Не от его прикосновений, хотя мне не больно, но от пронзительно знакомых нот. Тайлер не поет и не мурлычет, просто играет песню, которая изменила всю его жизнь. Он медлит, будто бы не уверен. Потом продолжает. Я боюсь шевелиться или даже дышать, боюсь, что он остановится. Через минуту я выскальзываю из его рук и отхожу довольно далеко.

И не знаю, почему я это делаю. Может потому, что он поглощен своим делом, а мне остается заняться своим. А может потому, что хочу запечатлеть этот момент, его самого в памяти. Я достаю камеру из сумки и снимаю его – глаза закрыты, душа рвется наружу, звучит «Склад и лад». Сингл, с которого начались «Простые Сложности».

Я убираю камеру за тридцать секунд до того, как он прекращает играть.

– Звучало просто великолепно.

– Я не был даже уверен, что помню ее.

– Я рада, что ты не забыл.

Он расплачивается за гитару и мы выходим на улицу.

– Еще рано, – говорит он.

– Суббота.

– Можно заняться еще чем-нибудь.

– Пожалуй. Что ты предлагаешь? – спрашиваю я, вновь забираясь в машину.

– Можем повеселиться, – говорит он.

Я медленно киваю, делая вид, что обдумываю это.

– Звучит лучше, чем мой план ужасных мук.

– Забавно. Я имел в виду обычное веселье. Сегодня я хочу быть просто подростком.

– Тогда ты спрашиваешь совета не у той. Меня исключили из братства подростков, когда я пропустила выпускной ради ютьюбовского конвента.

– О, звучит ужасно.

– Мне все равно, что так получилось. Там была страшная скука.

– Выпускной, должно быть, полная лажа.

– Хотя мне есть, что предложить, – говорю я. – Моя подруга рассказывала мне о месте, куда она ходила вчера. Это на углу Сороковой и Девятой. Меня пригласили, и мне немного жаль, что я не пошла.

– Тогда туда и отправимся.

* * *

Он не спрашивает, куда мы направляемся. Не потому, что он мне доверяет, решаю я. Просто он никогда никого ни о чем не спрашивает. Что странно, если задуматься. Мы паркуемся у боулинга.

– Хорошо, – медленно говорит Тайлер. – Я немного смущен – никогда не играл.

– Так даже лучше. Я тебе покажу.

Едва за нами закрывается дверь, как Тайлера окружают визжащие девчонки. Меня охватывает ужас. Я не могу оказаться на фото. Ведь мои родители думают, что я с Синт. Пока Тайлер позирует для селфи, я, съежившись, быстро иду к стойке, чтобы купить несколько игр.

Работник боулинга переводит взгляд с меня на Тайлера и, качая головой, говорит:

– А вы классные.

Пожалуй, одна из самых больших привилегий быть знаменитостью – можно не надевать эти страшные туфли для боулинга. Я беру пурпурный шар и выбираю дорожку. Проходит десять минут, а Тайлера все еще осаждают. Он улыбается и разговаривает с каждой из фанаток, убеждаясь, что не забыл ни об одной. Я рада этому. По крайней мере, время, проведенное с «ВТренде», сделало его лучше. Если, конечно, он не всегда был таким, а мое представление о нем искажали медиа.

– ЛэсиБлаш?

Моя очередь – три девочки-подростка остановились рядом со мной.

– Да, привет, как вы?

Девочка с волосами, собранными в пучок, явно их лидер.

– Я вам говорила, это Лэси, – шепчет она подругам и обращается ко мне: – Лэси. Твои видео изменили ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ. Каждый раз когда люди спрашивают, как мне удалось получить главную роль в школьном мюзикле, я говорю им: «Из-за видео ЛэсиБлаш, посвященного подчеркиванию скул». Видишь их?

Она наклоняется ко мне.

– Они нарисованы.

– Мне нравится. Ты проделала потрясающую работу.

– Думаешь? – она сияет. – Я решила, что когда-нибудь непременно стану актрисой.

Я чувствую прилив гордости. Не могу поверить, что мои тьюториалы помогают воплощать их мечты в жизнь.

Но мой восторг проходит, едва ее подруга говорит:

– The Hautness – полная лажа. Ужасная марка.

Первая девочка морщит нос и кивает.

– Да. Они тебе платят? Тебе не может это нравится. Их косметика как… мел.

Вторая девочка серьезно кивает.

– Она с комочками. Благодаря их пудре для завершения макияжа у меня появились носогубные складки.

Прежде чем я успеваю ответить (или извиниться), из громкоговорителя раздается голос.