На первый взгляд - [32]

Я поднимаю бровь.

– Готова поспорить. Спасибо, – я делаю первый глоток и счастливо улыбаюсь. – Вкусный. Попробуешь?

Я сую латте ему под нос, дразня.

– Только потому, что ты мне про него все уши прожужжала. Как тут не попробовать?

Он берет стаканчик, пьет, и я вижу, как выражение его лица меняется с любопытного на гадливое.

– О, черт! Ты, должно быть, пошутила. Я на тебя обижен. Очень.

– Ничего ты не понимаешь, – я делаю еще один большой глоток и закрываю глаза.

Он включает радио. Я утопаю в мягком сиденье. Давно не чувствовала себя так спокойно.

Одна песня перетекает в другую, а певец остается прежним.

– Это не радио. Постой… – я подскакиваю, чуть не расплескав драгоценный кофе. – Это ты.

Он улыбается.

– Может быть.

– Так это он? Альбом, который мы помогаем раскручивать?

Он включает на полную громкость и говорит:

– Посмотри на заставку в моем телефоне.

На ней – обложка нового альбома. На фото Тайлер, опирающийся на кирпичную стену, руки сложены на груди. На нем – черный костюм-тройка, расстегнутый и мятый, галстук развязан. Я увеличиваю фотографию, чтобы рассмотреть задний план. Там открытое фортепьяно. Отсутствие некоторых клавиш делает его похожим на разбитый рот.

– Ты выглядишь очень… сексуально. Привлекательно. Одиноко. – Наконец, я выдаю: – Грустным.

Его глаза отрываются от дороги и останавливаются на мне.

– Ха. Спасибо.

– Прости, но это правда.

– Ты бы тоже загрустила, если бы фотограф требовал от тебя «совращать камеру» девять часов кряду.

– О боже. Что за клише!

– Это точно был не самый удачный мой день. По крайней мере раньше мы с Ги и Кором смеялись над этим вместе.

Я позволила музыке заполнить машину и мою голову. Его новый альбом звучал как лучшие хиты «Простых Сложностей». Местами поп-рок, местами блюз. Голос Тайлера стал душевней. Звучал более зрело и более дерзко. Я могла бы слушать его до конца своих дней. К тому времени, как альбом закончился, мы въезжаем в туннель.

– Восхитительно, – шепчу я. – Так бы его и слушала.

Он стучит пальцами по рулевому колесу.

– Ты первая, кто его услышал, кроме моих управляющих.

– Правда?

Он кивает.

– Спасибо. Это так много для меня значит. Я в восторге.

Пятнадцать минут спустя мы едем между зданий разных цветов. Высококлассные магазины выстроились в ряд, перемежаясь книжными магазинами и ресторанами, торгующими спиртным. Улицы здесь уже, на них больше народа, чем в центре, но здесь светлее и атмосфера почти домашняя. Тайлер паркуется перед магазином – на его зеленом полосатом навесе принт «Мир музыки Барри». Синтезаторы, гитары и полумесяцы тамбуринов ждут в витрине, так и просясь в руки.

Мужчина средних лет с гривой до пояса встречает нас у дверей. Он протирает тряпочкой гриф розовой гитары. Дает пять Тайлеру и говорит:

– Они все твои, чувак. – Он меняет знак на двери с «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО», запирает магазин и опускает тяжелые шторы.

Тайлер закрывает глаза и глубоко вдыхает.

– Не знаю, почему людям так нравится запах новой машины. Новая гитара пахнет куда лучше.

– Здорово, – говорю я. Ароматы чистого дерева и смолы наполняют воздух. – Но зачем она тебе? У тебя их, наверное, сотни.

– Это не для меня. Мы купим приз для лотереи на благотворительном банкете. Он состоится только через несколько месяцев. Но выбрать нужно уже сейчас.

– Что за банкет?

– Он называется «Теория струн». Мы снабжаем инструментами школы, программы которых по обучению музыке могут урезать. Творим чудеса. Сотрудничаем с фондом «Спасти музыку».

– Это здорово, – я иду по коврам, разглядывая бесконечный ряд гитар. Я и не догадывалась, что у одного инструмента может быть столько форм и оттенков.

– И что ты думаешь насчет приза для лотереи?

– Акустика «Тэйлор», – он берет одну, с бледной декой, пробует ее и качает головой. – Двенадцатиструнка.

Тайлер касается каждой гитары так, будто она из жидкого золота. Все они уникальны для него, хотя и похожи для меня. Он достает другую, закрывает глаза, нюхает ее. С восторгом на лице.

Он похож на меня в Sephora.

– Эта восхитительна, – я касаюсь акустики из темного дерева. – Прекрасна. Мне нравится цвет.

– Слава богу, что ты здесь, а то бы я выбрал некрасивую гитару.

Я в шутку пихаю его локтем.

– Говорю тебе, я ничего не понимаю в музыке.

Он улыбается.

– Хорошо. Она… хм… красавица, это правда. Но нужно, чтобы звучала хорошо, – он ставит ногу на усилитель и опускает гитару на колено. Сводит брови, полностью концентрируясь. Сейчас он в своем собственном мире, и я была бы не прочь тоже там оказаться. Несколько аккордов превращаются в самую прекрасную песню на свете.

– Она не из твоего нового альбома.

– Нет. Я просто импровизирую.

Съемки «Погоды для свитера» были моей единственной попыткой импровизации, и я чувствовала себя так неуверенно. Тайлер способен сочинить на ходу песню, а Синт работает в шоу, которое построено целиком на импровизации. Говорят, нужно просто плыть по течению, освободив разум. Просто делать. Но почему это так здорово срабатывает с другими людьми, а не со мной?

Он снимает ногу с усилителя, указывая на него.

– Теперь ты.

– Я никогда не играла на гитаре.

– А я не носил шоколадного бронзера до встречи с тобой. Присядь.