На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД - [83]
При возникновении необходимости (при указании свыше), так же как и при квалификации составов контрреволюционных преступлений, пределы применения ст. ст. 59-1-59-13 толковались весьма широко. Так, в ст. 59-3, предусматривающей ответственность за бандитизм, на первый взгляд, давалось четкое определение этого правонарушения:
«Организация вооруженных банд и участие в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановки поездов или иных средств сообщения и связи».
Главными критериями для признания какого-либо преступного сообщества бандой, по этому определению, являются устойчивость группы лиц, объединившихся для совершения преступлений, и их вооруженность. Бандитизм отличается повышенной общественной опасностью, потому и наказание за его совершение было столь суровым.
Однако вскоре после принятия Уголовного кодекса ст. 59-3 стала использоваться (в ее расширительном толковании) как орудие политических репрессий. 3–4 августа 1933 года Президиум Верховного Суда РСФСР разрешил квалифицировать как бандитизм кражи домашнего имущества у находившихся на полевых работах колхозников, если они систематически совершались организованными группами или классово враждебными элементами. Эту практику дополнило постановление Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1933 года «О квалификации самосудов». В нем устанавливалось, что в случаях, когда самосуд носит особо издевательский характер и может быть расценен как классовая вылазка или акт мести со стороны классовых врагов, хотя бы он был учинен отдельными лицами, а не группой, его исполнители несут ответственность по ст. 59-3.
В целях устрашения уголовных элементов подобная практика была позднее распространена и на них. В соответствии с постановлениями Верховного Суда РСФСР от 17 марта 1935 года и от 13–14 февраля 1936 года в качестве бандитов карались грабители и особо опасные хулиганы за преступления, сопряженные с убийством или вооруженным сопротивлением органам власти. Причем для квалификации грабежа по ст. 59-3 не имело значения, были обвиняемые вооружены или нет.
Люди, ставшие невинными жертвами режима, привлекались к ответственности и по другим статьям УК РСФСР. Нет необходимости для их подробного анализа, так как в практике их применения в период 30-50-х годов присутствовали уже упоминавшиеся выше пороки и злоупотребления. Достаточно сказать, что по ст. 61 осуждали за отказ от выполнения повинностей, общегосударственных заданий или производства работ, имеющих общегосударственное значение; по ст. 72 – за подделку удостоверений или иных документов, предоставляющих права или освобождающих от повинностей; по ст. 73 – за сопротивление представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей или принуждение к выполнению явно незаконных действий, сопряженное с насилием над личностью представителя власти; по ст. 82 – за побег из-под стражи или из мест лишения свободы, с места обязательного поселения или с пути следования к нему, за уклонение от исправительно-трудовых работ, самовольное возвращение высланного в места, запрещенные для проживания; по ст. 109 – за злоупотребление властью или служебным положением; по ст. 162 – за кражу государственного и общественного имущества; по ст. 169 – за мошенничество; по ст. 182 – за изготовление, хранение, покупку и сбыт взрывчатых веществ и огнестрельного оружия.
И.В. Сталин, один из главных вдохновителей и организаторов правового беспредела, в беседе с иностранными рабочими делегациями 5 ноября 1927 года охарактеризовал органы госбезопасности в качестве «военно-политического трибунала, созданного для ограждения интересов революции от покушений со стороны контрреволюционных буржуа и их агентов»[44]. Правовые нормы, созданные в интересах осуществления политики Сталина и его окружения, превратили органы государственной безопасности в инквизиционный трибунал. Подозреваемым перед ним стал весь народ нашей страны.
7 (20) декабря 1917 года постановлением СНК была образована Всероссийская Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК)[45]. Согласно Декрету СНК РСФСР от 21 февраля 1918 года «Социалистическое отечество в опасности», органы ВЧК получили право внесудебного рассмотрения дел за контрреволюционные, должностные и некоторые другие общеуголовные преступления.
Первый председатель Петроградской ЧК М.С. Урицкий. Фотография 1910-х годов
С марта 1918 года в Петрограде функции внесудебного рассмотрения дел были возложены на президиум Петроградской ЧК, коллегию Петроградской районной транспортной ЧК и коллегию Особого отдела Петроградского военного округа. В 1921 году при расследовании Кронштадтского мятежа право вынесения внесудебных решений, в том числе и о применении расстрелов, имели следующие органы ВЧК:
– Петроградская чрезвычайная комиссия;
– Чрезвычайные тройки 1-го и 2-го особотделений Особого отдела охраны финляндской границы Республики;
– Чрезвычайная тройка Кронштадтского особотделения Особого отдела охраны финляндской границы Республики;
