На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД - [47]

В начале 1937-го в музей заглянул начальник контрразведывательного отделения УНКВД ЛО Мигберт. Будучи честолюбивым и наглым, Мирон Исаакович потребовал разместить в экспозиции некоторые уголовные дела, которые он вел. Прочитав их, Фортунатов понял: «липа». Подчиненные Мигберта подтвердили: начальник, выслуживаясь, не останавливается ни перед чем, действует по поговорке: «Был бы человек, а протокол найдется».

Тогда-то Евгений Алексеевич и написал разоблачительное письмо Сталину. Его проверку Москва поручила Богданову. Опросив нескольких чекистов, Михаил Васильевич убедился в правоте Фортунатова и доложил об этом комиссии под председательством В.Н. Куйбышева. Куйбышев пообещал переговорить с наркомом Ежовым. Неизвестно, состоялся между ними разговор или нет, но в начале 1938 года начальник Ленинградского УНКВД Ваковский был отозван в столицу, а на его место назначен Литвин – «правая рука» наркома.

К тому времени Фортунатова уже расстреляли, а Богданов усилиями Ваковского был скомпрометирован в глазах А.А. Жданова и отстранен от должности. Принимая кровавую эстафету из рук своего предшественника, Литвин довершил начатое: Михаила Васильевича заключили под стражу и обвинили в подготовке террористических актов против Сталина, Кирова и Жданова. Однако, несмотря на пытки, арестованный полностью отрицал предъявляемые ему обвинения…

– Приведите, – приказал Литвин.

В кабинет ввели грязного, изможденного человека. Посадили на стул. Михаил Иосифович взял из рук Шапиро-Дайховского папку, зачитал липовый протокол допроса и предложил подписать. Богданов отказался.

– Ах ты, сволочь, будешь дискредитировать органы НКВД? – Резко, наотмашь ударил заключенного по лицу. Удары посыпались один за другим. Лицо избиваемого превращалось в кровавое месиво. Его поволокли из кабинета.

– Лупите, пока не подпишет показания! – летело вдогонку.

Откуда в этом человеке было столько злобы? Где научился он заплечному мастерству?

Михаил Иосифович Литвин родился в 1892 году в семье извозчика, сумел окончить только начальную школу. Устроился в типографию наборщиком. Участвовал в забастовках. В марте 1917-го вступил в РСДРП(б). В Октябрьские дни был комиссаром по национализации типографий в Красноярске. Когда вспыхнула Гражданская война, отправился на фронт вместе с женой – Мариной Григорьевной. Устроился комендантом прифронтового участка. Через две недели красногвардейский отряд разгромили чехословаки, Литвины бежали в Красноярск. Там шли повальные аресты большевиков: оставаться в городе комиссару, которого многие знали в лицо, было нельзя. Сели в поезд. На станции Мариинск супружескую чету опознал телеграфист Струневич и выдал белым. Через четыре дня жену освободили – как сестру милосердия, – а мужа перевели по этапу в Томск.

Пока Литвин томился в томской тюрьме, жена хлопотала о его переводе в Красноярск. Просьбу удовлетворили: теперь Марина Григорьевна имела больше возможностей посылать ему передачи и видеться с ним. Однако в октябре 1919 года, когда Красная армия приблизилась к городу, арестованных эвакуировали на Дальний Восток.

Неожиданно через неделю из Хабаровска пришла телеграмма: «Приезжай!». Не мешкая, Марина Григорьевна собралась в путь-дорогу. Действительно, на хабаровском вокзале ее встречал муж! Оказалось, он освобожден, живет на частной квартире и работает наборщиком в типографии. К тому времени Михаил Иосифович уже успел как-то познакомиться с командующим революционными отрядами Приамурья Бойко-Павловым и возглавить подпольную группу по доставке оружия партизанам. БОЙКО-ПАВЛОВ:

«Несмотря на постоянную опасность зверской расправы со стороны белогвардейцев, т. Литвин стойко вел возложенную на него подпольную работу».

В январе 1920 года в Хабаровске началось рабочее восстание: Михаил Иосифович вновь стал комиссаром – по обыскам и арестам. Нетрудно догадаться, что стало с теми отпустившими его два месяца назад на свободу…

Вскоре Литвина назначили начальником агентурного отдела Дальневосточного фронта. Что ж, должность Михаил Иосифович получил большую, но что и как делать – не знал. Поехал в командировку в Красноярскую губчека: расскажите, что к чему. Ему предложили пару месяцев поработать рядовым чекистом. Гордо отказался. Верхоглядства в губчека, видимо, не терпели и отправили чиновника с Богом. Так и не пришлось Литвину познать азы оперативного искусства: в ноябре 1921 года он был демобилизован – будто бы по ранению.

А на «гражданке» его жизнь складывалась весьма удачно: руководил профсоюзами на Дальнем Востоке, в Орловской губернии, Казахстане и Средней Азии, командовал сельским хозяйством и промышленностью на Украине, распределял кадры в Москве. Бывший полуобразованный типографский наборщик мало в чем разбирался, зато отличался исключительной исполнительностью и преданностью.

В конце двадцатых годов он познакомился с Н.И. Ежовым: между ними завязалась дружба. Когда Николай Иванович возглавил отдел кадров ЦК ВКП(б), он назначил своим заместителем Литвина. До 1933 года друзья трудились вместе. Потом их пути разошлись, но ненадолго: в октябре 1936-го новый нарком внутренних дел Ежов предложил второму секретарю Харьковского обкома партии Литвину перейти к нему на работу. Тот сразу же согласился и вскоре стал начальником секретно-политического отдела НКВД СССР, поскольку считался опытным «агентуристом» дальневосточной закалки.