На одном дыхании. Хорошие истории - [50]

Единственный эпизод, когда я позавидовал радиожурналистам, случился году в 97-м, когда я, путешествуя с мастер-классами новой журналистики по стране, оказался гостем утренней программы радиостанции в Пятигорске. После бессонной ночи и опасных для печени проявлений неуемного южнорусского гостеприимства выглядел я настолько «свежим», что меня бы прогнала родная бабушка, не то что зрители. «Но для нас это не помеха!» – бодро успокоил меня ведущий и плеснул в чашку приличную дозу того, что в ту историческую эпоху было в тренде употреблять в любое время суток. В течение часа я фонтанировал и взрывал эфир так, что послушавший его Эдуард Сагалаев посоветовал мне «сохранить эту интонацию» для моей программы на телевидении. Сие по понятным причинам было невозможно, однако неоспоримые плюсы радиожурналистики моя не вполне ясная голова прочно усвоила уже тогда.

А потом в моей профессиональной биографии случился Путин, доктрина информационной безопасности и вынужденное расставание с большим телевизором на целых двенадцать лет. Сыграв из ящика, я открыл для себя несколько новых планет во вселенной под названием «Журналистика», и одной из тех, где обнаружилась жизнь, стало именно радио.

Сначала я регулярно гостевал на «Эхе», где делился своим регулярно не совпадавшим с «линией партии» особым мнением, потом полгода вел философско-развлекательный эфир под скромным названием «Формула счастья» на РСН, затем начал делать программу о моих автомобильных приключениях на «Авторадио».

Я не просто втянулся – в этих эфирах я ловил кайф от всего: от музыкальных заставок и джинглов до интонаций и внешности девушек-ведущих. Ну и, не буду скромничать, от звучания собственного голоса в наушниках. В газете можно обмануть читателя красивым словом. На экране – сбить зрителя с толку, переключив внимание на «правильную» картинку или играя собственной внешностью. Слушатель радио считывает фальшь моментально. Радиоэфир – единственное медийное пространство, где живая эмоция будет всегда востребована больше, чем навыки актера или пропагандиста, где искренность может быть оружием более мощным, чем конвейерный профессионализм. Собственно, способность быть одновременно искренним, информативным и нескучным и есть главная составляющая профессионализма радиоведущего.

Все это я, впрочем, сформулировал для себя позже – уже после того, как на излете 2009 года неизвестный мне человек по имени Дмитрий Солопов позвонил мне и сказал, что они с Лешей Воробьевым и Женей Ревзиным (обоих я давно знал) запускают новую информационную станцию и хотят видеть меня в команде.

– А давай я буду делать у вас уик-энд и рассказывать о путешествиях и духовных практиках? – предложил я Солопову.

– А давай ты будешь каждый день рассказывать все, что думаешь о том, что происходит в стране? – нахально сформулировал задачу Дима и добавил: – Да, я знаю твою репутацию, и да, я готов к звонкам «сверху». Потому и зову. Но учти: на все про все у тебя в эфире три минуты!

Три минуты?! И это после того, как я вел часовые еженедельные информационно-аналитические программы?! Да даже мои шесть минут об автопутешествиях на «Авторадио» казались мне ничтожно узким пространством.

Конечно, я вспомнил Чехова и сестру таланта, но… Главное, что окончательно убедило меня в необходимости попробовать себя и в этом… хм… новом для себя формате, – это расшифровка аббревиатуры ХС. Оказавшись на «Токмаке» – так мы называли усадьбу, где располагался офис «Ъ FM», – я постоянно встречал эти две буквы в разных редакционных бумагах, особенно в эфирных верстках. ХС Кучера (политического обозревателя), ХС Буткеви-ча (культурного), ХС экономического (Богданова). Долгое время я не хотел признаваться в профессиональном невежестве, но в итоге все же распахнул дверь кабинета главреда.

– ХС – наш внутренний неологизм, – пояснил Солопов. – Это значит «Х…ь Суть».

Сначала я один, а потом Костя Эггерт и Олег Кашин – три года мы «х…и суть», и, смею утверждать, наши трехминутки сыграли не последнюю роль в пробуждении москвичей от спячки в гламурные нулевые, более известном как «протесты 2011–2012 годов».

Впрочем, суть не в этом. Суть в том, что я счастлив и благодарен судьбе за то, что в моей профессиональной жизни случилось радио, и я, несмотря и вопреки, продолжаю на нем звучать. Ничто так не расширяет воображение и не пробуждает смелую фантазию, без которой и жизнь не жизнь.

Папа, ты уже не поймешь

Пятнадцатилетний сын моего приятеля-предпринимателя обиделся на отца за то, что тот отказался дать ему двести пятьдесят тысяч рублей на покупку виртуального ножа для виртуальной игры Counter Strike. А его одноклассник, сын чиновника муниципалитета, купил, и теперь в чате Steam его реально уважают. Но круче всех все равно выступает парень, который приобрел для виртуального автомата (цены от ста тысяч) виртуальную наклейку за сто двадцать тысяч.

Ага, я сам попросил товарища трижды все это повторить и, слушая, каждый раз выходил на новый уровень охреневания.

А вчера юноша пришел к отцу с деловым предложением – не брать его летом в семейный трип по Испании, а запланированные на его персону расходы (хотя бы половину) перевести на карточку, с тем чтобы он смог все-таки накопить на необходимое оружие. Мой приятель не выдержал и пустился объяснять, что реальность, которую можно потрогать, круче той, которую потрогать нельзя. Вспомнил о том, как в детстве узнавал мир на ощупь, дрался до первой крови, играл в викингов, а вместо щита использовал крышку от мусорного бака. Попугал сына тем, что с такими темпами погружения в параллельный мир он даже близость с женщиной по достоинству оценить не сможет, и в итоге резюмировал: