На одном дыхании. Хорошие истории - [23]

С тех пор этот путь принес мне немало ярких открытий, многие из которых сначала вызывали сомнения в адекватности вселенского разума. Например, когда лет в двенадцать я подслушал разговор бабушки с мамой о том, что «ребенок живет без отца и ему не хватает мужественности», я отправил запрос на приобретение именно этого качества. А заодно попросил побольше смелости, которой, как мне казалось, мне тоже не хватало. В результате Пространство подкинуло мне сразу несколько внезапных встреч в темных закоулках с пацанами из враждебных районов. Каждый раз силы были неравны: я испытывал страх, получая по физиономии, – обиду, а попросту сбежав однажды с «поля боя», – стыд. В тот вечер я рассказал о своих сомнениях бабушке, и она, как она сама себя называла, «беспартийная большевичка» и атеистка, неожиданно процитировала мне слова своего деда, священника из Курской губернии: «Когда люди просят Бога дать им силу, он дает им возможность проявить силу. Просят дать храбрость – он дает шанс проявить храбрость. И так – с любыми достойными качествами, которые есть в каждом. Бог – не волшебник, дающий тебе крылья. Ты уже рождаешься с крыльями. Но, когда ты просишь, он помогает тебе их расправить».

– Но ты же не веришь в Бога! – удивился я.

– Бог, Вселенная, Природа, внутренний голос – какая разница, как называть ту силу, с которой ты однажды познакомился? – лукаво улыбнулась бабушка. – Главное – научиться слышать его.

– Ты научилась?

– Я – вряд ли. Но еще древние говорили, это самое важное, чему может научиться человек. И чем я старше становлюсь, тем больше убеждаюсь в том, что они были правы.

Несмотря на советы мамы и бабушки, в процессе этой «учебы», которая началась для меня сорок лет назад и продолжается по сей день, я просил у Вселенной не только «сделать меня лучше», но и – успешнее, богаче, известнее, удачливее в любви и далее по списку. Ну, вы знаете, все эти «наркотики», на которые мы подсаживаемся очень рано и на которых сидим всю жизнь. Конечно, просил и разные приятные вещи. Мне грех жаловаться – почти все эти желания сбывались. Но после эйфории от обретения всегда наступало сначала спокойное удовлетворение, а потом – привычка, скука и в итоге граничащее с разочарованием похмелье. Понимание, что всего этого можно было и не просить, поскольку счастье точно не во всех этих классных вещах и сюжетах.

– Вы, белые, говорите о чуде, когда Бог исполняет волю человека, – сказал мне однажды Леон Шенандо, вождь ирокезской конфедерации. – Мы же называем чудом, когда человек исполняет волю Бога.

Как я уже упомянул, мой разговор с Вселенной продолжается, и вот главное, что я на сей момент понял. Мама была права: просить имеет смысл только об одном – стать лучше. Не лучшим среди конкурентов, а лучше себя вчерашнего, не суть в каком деле. И тогда любые новые вызовы судьбы вдруг оказываются не чем иным, как ответом на твою просьбу. Осознание этого приносит невероятное освобождение, неописуемый кайф и ту самую способность радоваться жизни здесь и сейчас, о которой говорили все святые и мистики.

Конечно, у меня самого это получается далеко не всегда. Но я понял смысл игры, и мне безумно нравится сам процесс.

Проблема только в одном: когда ты включаешься в него по-серьезному, каждый шаг назад в виде очередного фокуса (достать против шансов заветную карту из колоды, получить красивую женщину или высокую должность, список продолжите сами) отбирает у тебя шанс взлететь по-настоящему высоко. Чтобы понять, что тебе от Вселенной (или Вселенной от тебя?) действительно нужно, полезно для начала ответить на вопрос, что в твоей жизни лишнее. А это на самом деле в тысячу раз сложнее, чем кажется. Поймешь – перейдешь с Вселенной на «ты», и, возможно, тогда она, наконец, позволит баловаться приятными глупостями вроде разгона облаков и заката солнца вручную.

«Мелочи» жизни

Просто еще один пляж

Есть штампы, которые гневно осуждены всеми учебниками литературы и журналистики. Но что делать, если лучше не скажешь: они были усталые, но довольные. Красивая пара лет тридцати. Он – высокий блондин с фигурой серфера, обветренным лицом и уверенным, немного скучающим взглядом. Она – миниатюрная стройная шатенка с огромными черными глазами, вздернутым носиком и приятной легкой улыбкой. Как и всем, кто захотел поужинать на этом чудесном пляже (пожалуй, лучшем на всем острове), им пришлось сначала свернуть на узенький, еле заметный с главной дороги горный серпантин, проехать по которому можно только на байке, попетлять минут пятнадцать и затем, оставив байк наверху, спуститься пешком двести метров по крутой, вырубленной в скалах лестнице, переходящей местами в козью тропинку.

– Да, это того стоило! – все еще глубоко дыша, сказала она.

– Я думал, здесь вообще никого не будет, – оглядевшись, заметил он. – А тут целая цивилизация…

Пляж и правда напоминал отдельную планету. В прибрежных скалах спряталось несколько симпатичных гестхаусов с зависшими над берегом террасами, а прямо на песке, в нескольких метрах от океана, раскинулась дюжина деревянных столиков, четко поровну красных и синих, принадлежащих двум варунгам (так здесь называют кафе). На столиках стояли салфетницы и горели свечи. На гриле жарилась рыба, креветки и прочая еще недавно бойкая морская живность, ароматы которой, казалось, слышало даже солнце, которое в эти минуты как раз краснело напротив. Народу было, впрочем, немного. На все красные столики, к примеру, приходился один я. За единственным занятым из синих вальяжно расположилось многодетное семейство англичан.