На медленном огне - [47]

Она задумчиво нахмурилась.

— Фрэнк прекрасно представлял риск, на который вы шли. И мальчик мог бы только выиграть, избери он дружбу с тобой. Но он сделал свой выбор, как и ты принял дружбу Джека и сделал свой выбор. Так же и сейчас ты должен понять, что не можешь нести ответственность за жизни Фрэнка и мальчика. Тебе не в чем себя винить. Ты не трус. Ты сильный и смелый человек.

Он повернулся к ней, и в его глазах была целая буря. Вся боль, вся ярость за его прошлые неудачи смешались с тем, что он сделал этой женщине:

— Сильный? Честный? — выкрикнул он. Адам хотел убедить ее, что из-за него не стоит терять сон, он хотел убедить себя, что должен покинуть ее, хотя одна мысль о подобном решении заставляла кипеть кровь. — Ты обманываешь себя, Джоанна, если видишь у меня эти качества. Разве я не сознавал, что тебе будет больно, когда я уйду.

— О, нет. — Она энергично покачала головой. — Нет, не надо прибавлять и меня к списку твоих неудач. Я не принадлежу к ним.

— Но я собираюсь тебя покинуть. Ты ведь знаешь это?

Опять наступила тишина, наполненная яростью, сомнением и сожалением.

— Но кто же просит тебя оставаться? — заметила она гордо.

Она пошла прочь, обхватив себя за плечи.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Дарски? — бросила она через плечо. Джо остановилась и повернулась к нему, переполненная злостью и болью. — Ты ничуть не отличаешься от других мужчин в этом созданном мужчинами обществе. Ты никогда не согласишься с тем, что не в твоей власти нести ответственность за весь мир на своих плечах, какими бы широкими они ни были. Ты не отвечаешь за общество, которое создает преступность на улицах Детройта или любого другого города. Ты не можешь сдвинуть горы и не можешь переделать плохое в хорошее.

Она распрямилась. Не боясь его недовольства, она расправила плечи:

— И не стоит так уж убиваться из-за каждого своего греха и каждой своей слабости. Тебе не приходит в голову, что все остальные тоже не без греха? Мои демоны, может быть, не так велики, как твои, но они тоже есть. Не только ты скрываешься. Я тоже скрываюсь, прячусь за небольшой метой о том, что мне нужно было вернуться домой, чтобы перестроить «Тенистый уголок»? Хочешь ли знать всю правду? — спросила она со злостью, откидывая волосы с глаз. — Я просто думала, что, может быть, если я все хорошо устрою, мой отец, может быть, полюбит меня и вернется домой.

— Вот видишь, — продолжала она, не обращая внимание на его удивление, — не ты один слаб. Но ты не отвечаешь за меня. Я не буду жить или умирать по твоей милости. У меня есть свой ум. Я прекрасно понимала, на что иду, когда взяла тебя к себе в постель. И тебе не стоит об этом помнить. Я взяла тебя к себе в постель. Не ты взял меня к себе. Это было мое решение. Мой выбор. И будь я проклята, если позволю тебе отвечать за то, что произошло между нами. Если бы я не хотела тебя, этого бы не случилось. И если бы я хотела, чтобы ты остался, я бы попросила тебя об этом.

Глаза ее вспыхнули, когда она нанесла окончательный удар:

— Поэтому ты можешь уходить и совесть твоя будет чиста, Дарски! Тебе придется хорошенько поискать, чтобы обнаружить еще пригоршню вины за все твои якобы прегрешения. Я не помощница тебе в этом предприятии. Единственная твоя вина в том, что ты уменьшил значение наших отношений, смешав их с чувством собственной вины. — Глаза ее жгли слезы. Она подавила их и встретила его взгляд с высоко поднятой головой. — Но я уже взрослая девочка и справлюсь с этим. Я тебе не раз говорила, что я могу позаботиться о себе. — Она отвернулась и пошла, а он стоял и смотрел ей вслед.

Адам не последовал за ней в дом. Он взял топор и пошел за дровами.

Час спустя боль в спине стала сильнее боли в животе. Он положил последнее полено в поленницу и вытер пот на лице и на шее рубашкой, которую снял.

Ей нужен молодой человек, который мог бы разделить ее мировоззрение. Не старый человек, чья вера в жизнь разбита, который может лишь возложить на нее бремя собственных ошибок. Ей нужен мужчина, от которого у нее будут дети, а не бесплодный циник, барахтающийся в несправедливостях, которыми обидела его жизнь, что утянет и ее за собой.

Ругаясь, он вонзил с размаху топор в полено. Ее страстная речь не обманула его. Она согласилась с тем, что он уходит, и таким образом решила увеличить дистанцию между ними. И сделала это так быстро и решительно, как быстро и решительно он вонзил топор в полено. Все, чем он сейчас может ей помочь, так это держаться от нее подальше. Тени стали длинными и потом слились с темнотой, когда он наконец вернулся домой. В окне светился неясный огонь. Адам смотрел на него, казалось, целую вечность. Наконец, он надел рубаху, не потрудившись застегнуть ее, взял дрова, не обращая внимания на острые края, которые царапали кожу. Потом медленно взошел по ступенькам. И с каждым шагом он проникался решимостью, что устоит от желания заключить ее в объятия и любить так долго, пока правильное и неправильное не перестанут что-либо значить вообще. Открыв дверь, он почувствовал тепло только что разведенного огня.

— Иди к огню — там тепло, — сказала она.