Не оставляй меня одну

Он грубо сжимает мою шею, прижимая к себе спиной, заставляя смотреть в зеркало. Странные мысли приходят в голову в такие моменты. За странные вещи цепляется внимание. Мои черные волнистые локоны растрепаны. В синих глазах горит страх. Темно. Его лицо позади меня, но я не различаю черт. Страх сжимает мое горло его пальцами.

— Смотри. Кого ты видишь?.. Отвечай! — пальцы сжались сильнее.

Я снова дернулась в сторону, но он лишь крепче сжал мою шею и запястья, скрученные веревкой за спиной.

— Я вижу там шлюху! — рыкнул он.

Он грубо швырнул меня на пол лицом вниз. Челюсть и плечо стукнулись о ковер. Обнаженное тело проехалось по ворсинкам. Немного больно и очень неприятно. Он буквально вытащил меня из-под моего почти мужа, и вот я лежу здесь совершенно без одежды со связанными руками. За странные вещи цепляется внимание. Я часто дышу. Ковер пахнет пылью. Перед глазами — ножка комода. Вокруг мрак. Я уже не дергаюсь, бесполезно, просто лежу на животе, как бросили. Запястья, неаккуратно и сильно скрученные веревкой, ноют.

Я услышала, как расстегивается ремень, и чуть не рассмеялась в истерике. Он собрался меня выпороть как ребенка за то, что я собиралась заняться любовью с тем, кто мне нравился? Это похоже на глупую шутку. Не задушит же он меня этим ремнем в самом деле. И я, собравшись с силами, повернулась, чтобы бросить ему это в лицо и бесстрашно рассмеяться. Как раз к этому моменту его штаны упали. Отброшенный в сторону ремень звякнул бляшкой о пол. Он стоял надо мной, и злые глаза сверкали в темноте. От осознания того, что он собирается сделать, перехватило дыхание, словно он снова вцепился мне в шею. Он не станет меня пороть. Изнасилует. Мысль была настолько неожиданной, что я не сразу поверила в нее, ведь я так давно его знала. Он не может так со мной поступить.

Он свалился на колени и схватил меня за бедра, поднимая до своего уровня, раздвинул коленями мои ноги. Кричать бесполезно: моего благоверного он убил, а больше здесь никого нет. Только сейчас до меня дошел весь ужас ситуации, и я в приступе нерациональной паники рванулась в сторону, но пальцы сжали бедра до синяков, не оставляя мне шансов..

— Нет. Не надо… Не надо, пожалуйста!

Он остался глух к моим мольбам. Он вошел, и я захлебнулась своим криком. Вскочила на кровати, села, сбросив одеяло. Пальцы дрожали.

— Дорогая? — раздался сонный голос мужа рядом.

Сон. Всего лишь сон. Почему он снова стал сниться мне?

— Опять кошмар? — сочувственно спросил Николай.

Его рука легла мне на бедро поверх ночной рубашки и стала успокаивающе поглаживать. Я, все еще под влиянием остатков сна, еле сдержалась, чтобы не сбросить его руку, и лишь кивнула в ответ на его слова.

— Да. Опять.

Он обнял меня немного неуклюже сбоку, подбородок поставил на плечо. Темные короткие волосы обрамляли его суховатое вытянутое лицо. Глаза смотрели обеспокоенно. Он не был уродцем, но и красивым я бы его не назвала. Обычный человек со своими плюсами и минусами.

— Что тебе снится?

— Чудовище, — не было никакого желания объяснять.

— Ну, Вероника, — он расстроенно скривился, — ты всегда так отвечаешь. Я спрашиваю не из праздного любопытства. Слышал, что если поделиться тем, что на душе, станет легче. А там, глядишь, и кошмар тебя мучить перестанет.

Я сидела в его руках не шевелясь, словно каменная. После этого сна я всегда долго приходила в себя.

— Мне снится безликое чудовище, — ответила я и добавила про себя…из моего прошлого. — Я пойду выпью кофе. Тебе налить чашку?

— Не нужно, спасибо, лучше чай, — он вздохнул и разжал объятия, устало откинулся назад на подушку. — Мне скоро на работу вставать. Буду собираться. Постарайся сегодня развлечься и выкинуть этот кошмар из головы.

— Хорошо, — покорно согласилась я и, накинув поверх рубашки халат, направилась на кухню.

Муж ничего не знал о моем прошлом, и знать ему не стоило. Николай был неплохим человеком и очень меня любил. Был честен. Не изменял. Но не могла же я ему сказать, что хоть и выгляжу, будто мне еще и тридцати нет, на самом деле мне сорок семь, и я заслуженный агент Отдела, обладающий сверхспособностями и отправленный в отставку почти десять лет назад. Николай считал, что я ничего не умею, кроме как играть на пианино. Отчасти так оно и было. Даже шитье мне не давалось, я умела только убивать. А еще, узнай он, очень бы удивился, насколько хорошим актером могла быть его жена. Но он не знал ничего.

Я поставила на огонь тяжелый чайник. Мысли сами текли в голове. Лениво, неторопливо. Все эти годы я жила будто в тумане. Пальцы сами открыли коробочку, взяли чайную ложку и насыпали кофе в чашку. Следом полетел кубик рафинада. Я села за стол в ожидании, пока согреется вода в чайнике. Стены небольшой кухни давили. После кошмара всегда казалось, будто воздуха — меньше, а помещения — теснее. Я опустила чайную ложку в чашку, и та звякнула о дно и край. Рядом начинала шуметь нагревающаяся вода. Мой взгляд бесцельно блуждал по белой тканевой скатерти чистого стола. Иногда в такие моменты мне казалось, что я медленно гнию заживо в этой такой нормальной жизни. Но я знала: это пройдет. К середине дня приду в себя. Прогуляюсь в парке под солнцем. Или пройдусь с подругами по магазинам и выберу себе новую шляпку. Жизнь текла размеренно и спокойно — так же, как и все последние годы. И мне это нравилось. Несмотря на такие дни, как сегодня, в остальные я даже искренне бывала рада. Сегодня же надо было лишь дотерпеть до полудня, когда мы с подругами встретимся и пойдем гулять. Снова пообсуждаем вышивку, скабрезные книжонки и мужчин.