«На лучшей собственной звезде». Вася Ситников, Эдик Лимонов, Немухин, Пуся и другие - [75]
«В той или иной области можно быть чемпионом мира в определенные годы. Позднее заряженный твоим примером какой-нибудь мальчишка все равно твой рекорд переплюнет. Но разве это умалит твою честь? Просто вы оба станете в одном ряду с русскими достойными памяти в музеях и энциклопедиях».
(Из письма В.Я. Ситникова)
Но что за чудо! В семидесятых, кажется, годах произошло в этой самой лагерной Мордовской АССР какое-то умственное брожение – с подачи из Москвы, конечно. И в результате стольный град Саранск, в котором и приличной-то бани не сыскать, обзавелся первоклассным музеем имени С.Д. Эрьзя, где работы покойного мастера представлены были во всем их великолепии.
Помню, что музей этот меня буквально ошеломил. Захлебываясь от телячьего восторга, рассказывал я о нем Ирине Дега:
– Вы сами-то подумайте, ведь колено «эрьзя» исчезло навеки с лица земли русской. Из всей мордвы одна только «мокша» и осталась, да и та едва дышит, обрусели совсем. Но имя этого народа живет и будет жить вечно, потому что великий мастер вдохнул его, как душу, в свои творения! И еще что-то патетическое в том же духе, мол, сила искусства все перетрет.
На что Дега сказала, как сплюнула:
– Ну что ж, сбылась мечта идиота.
Сама же Ирина Петровна, хоть и зело умна была, умудрилась вернуться на любимую родину прямо-таки в 1937 году. Прибыла она из Парижа на собственном автомобиле с кучей всяческого тряпья, но без копейки денег и со «станцованными» ногами. Первый муж ее – знаменитый художник русского авангарда Натан Альтман, который Ленина и Луначарского ваял, как и все возвращенцы,[102] был явно не в чести у нового начальства. Вернувшись из парижской командировки чуть раньше ее, он окопался в Ленинграде и, притаившись за забором театральной жизни, сидел себе и никуда не высовывался. Совместная жизнь их не клеилась, и надо было ей начинать все сначала.
Проблема, однако, состояла в том, что ее, хорошо известную на Западе русскую танцовщицу, на родине воспринимали как враждебный продукт «западной» школы, а посему к большому балету и на пушечный выстрел не подпускали. Пришлось пойти в школу, детишек-малолеток классическим танцам обучать, с того и жила: тихо, экономно, не высовываясь.
А ведь любила покрасоваться, да еще как! Ибо была она женщина «огненной» красоты и характер имела что надо: импульсивный, завлекающий, властный – «львиный». В тридцатые годы многие рисовали и писали ее взахлеб, и влюблены в нее, видно, были многие до беспамятства.
Есть в Третьяковке знаменитая картина кисти Натана Альтмана – «Портрет артистки И. Дега», его еще часто называют «Женщина с обнаженной грудью». Портрет этот, словно иллюстрация к «Песни Песней», переложенной на новый лад, где в строгой живописной гармонии сведены и чернь и золото, и слоновая кость и кармин, и изумруд и охра, и тончайшие лессировки…
И вот она уже смотрит в полуанфас изумительными своими дымчатыми глазами с поволокой – глаза твои – озерки Есевонские, что у ворот Батрабима; — и если вглядеться, то становится заметен едва уловимый, но очень характерный, близорукий прищур, что свойственен ей был и в старости, по которому я сразу же догадался «кто это» при нашей первой случайной встрече, и загадочная, «зовущая» улыбка на карминных губах. – Как лента алая губы твои — и точеная шея, – Шея твоя, как столп из слоновой кости; — и львиная посадка головы, – Голова твоя на тебе, как Кармил, и волосы на голове твоей, как пурпур; — и тонкий стан, что похож на пальму, и грудь, конечно, что надо!
Или то же, но в пульсирующем ритме Маяковского:
И вот такая-то женщина должна была сидеть тихо, не высовываться!
Однако же, снявши голову, по волосам не плачут. К тому же имела она одно ценное качество, что любую жизнь позволяет сносно прожить – эдакую легкость душевную. Пустяшные огорчения к сердцу старалась не принимать, а то, чем владела, умела вполне толково к своему личному интересу приспособить.
В свои семьдесят пять лет не боялась она машину водить, хотя зрение было прямо-таки ни к черту. И когда останавливал ее ОРУД: мол, куда вы едете и почему эдаким странным манером, то она в ответ им про Маяковского начинала истории рассказывать.
– Вы с Владимир Владимировичем знакомы были? Нет, хм, странно. Он очень тонкой души был человек, несмотря на грубоватую внешность, как у вас, например. Но это все наружное, наигранное, а в душе – добряк большой. И меня очень любил, «козликом» называл. Бывало скажет что-нибудь грубоватое, резкое, ну, а я ему строго: «Маяковский! Вы что себе позволяете». Он всегда очень смеялся.
Обалдевшая милиция отпускала ее обычно на все четыре стороны: черт ее знает, что это за старуха, еще на неприятности нарвешься. Так и прозвали «Бабушка Маяковского».
Ну, а то, что вернулась, это она явно своим легкомыслием объясняла. Мол, помчалась, дура, за Альтманом, думала, выправится любовная лодка, но нет –
Вниманию читателя предлагается первое подробное жизнеописание Марка Алданова – самого популярного писателя русского Зарубежья, видного общественно-политического деятеля эмиграции «первой волны». Беллетристика Алданова – вершина русского историософского романа ХХ века, а его жизнь – редкий пример духовного благородства, принципиальности и свободомыслия. Книга написана на основании большого числа документальных источников, в том числе ранее неизвестных архивных материалов. Помимо сведений, касающихся непосредственно биографии Алданова, в ней обсуждаются основные мировоззренческие представления Алданова-мыслителя, приводятся систематизированные сведения о рецепции образа писателя его современниками.
Марк Уральский — автор большого числа научно-публицистических работ и документальной прозы. Его новая книга посвящена истории жизни и литературно-общественной деятельности Ильи Марковича Троцкого (1879, Ромны — 1969, Нью-Йорк) — журналиста-«русскословца», затем эмигранта, активного деятеля ОРТ, чья личность в силу «политической неблагозвучности» фамилии долгое время оставалась в тени забвения. Между тем он является инициатором кампании за присуждение Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе, автором многочисленных статей, представляющих сегодня ценнейшее собрание документов по истории Серебряного века и русской эмиграции «первой волны».
Настоящая книга писателя-документалиста Марка Уральского является завершающей в ряду его публикаций, касающихся личных и деловых связей русских писателей-классиков середины XIX – начала XX в. с евреями. На основе большого корпуса документальных и научных материалов дан всесторонний анализ позиции, которую Иван Сергеевич Тургенев занимал в национальном вопросе, получившем особую актуальность в Европе, начиная с первой трети XIX в. и, в частности, в еврейской проблематике. И. С. Тургенев, как никто другой из знаменитых писателей его времени, имел обширные личные контакты с российскими и западноевропейскими эмансипированными евреями из числа литераторов, издателей, музыкантов и художников.
Книга посвящена истории взаимоотношений Ивана Бунина с русско-еврейскими интеллектуалами. Эта тема до настоящего времени оставалась вне поле зрения буниноведов. Между тем круг общения Бунина, как ни у кого другого из русских писателей-эмигрантов, был насыщен евреями – друзьями, близкими знакомыми, помощниками и покровителями. Во время войны Бунин укрывал в своем доме спасавшихся от нацистского террора евреев. Все эти обстоятельства представляются интересными не только сами по себе – как все необычное, выходящее из ряда вон в биографиях выдающихся личностей, но и в широком культурно-историческом контексте русско-еврейских отношений.
Книга посвящена раскрытию затененных страниц жизни Максима Горького, связанных с его деятельностью как декларативного русского филосемита: борьба с антисемитизмом, популяризация еврейского культурного наследия, другие аспекты проеврейской активности писателя, по сей день остающиеся terra incognita научного горьковедения. Приводятся редкие документальные материалы, иллюстрирующие дружеские отношения Горького с Шолом-Алейхемом, Х. Н. Бяликом, Шолом Ашем, В. Жаботинским, П. Рутенбергом и др., — интересные не только для создания полноценной политической биографии великого писателя, но и в широком контексте истории русско-еврейских отношений в ХХ в.
Биография Марка Алданова - одного из самых видных и, несомненно, самого популярного писателя русского эмиграции первой волны - до сих пор не написана. Особенно мало сведений имеется о его доэмигрантском периоде жизни. Даже в серьезной литературоведческой статье «Марк Алданов: оценка и память» Андрея Гершун-Колина, с которым Алданов был лично знаком, о происхождении писателя и его жизни в России сказано буквально несколько слов. Не прояснены детали дореволюционной жизни Марка Алданова и в работах, написанных другими историками литературы, в том числе Андрея Чернышева, открывшего российскому читателю имя Марка Алданова, подготовившего и издавшего в Москве собрания сочинений писателя. Из всего, что сообщается алдановедами, явствует только одно: писатель родился в Российской империи и здесь же прошла его молодость, пора физического и духовного созревания.
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Автобиографический рассказ о трудной судьбе советского солдата, попавшего в немецкий плен и затем в армию Власова.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.