На Лиговке, у Обводного - [4]

— Все великое начинается с малого, — многозначительно проговорил он. — Сначала мешок с сахаром, потом мешок с золотом. Распустились!

Тут же Горбачев в полной милицейской форме. Вдоль стенок еще кто-то из начальства, чином помельче. Все в кабинете залито красным светом. Окна на вечернюю зарю. Вот она и подкрасила все в жутковатый, пожарный цвет. Даже облачко табачного дыма розовым отсвечивает. Между прочим, курить в своем кабинете директор не разрешал. Это, говорит, мое рабочее место. Вас много, вы меня в два счета угробите. Раком легких. А сам курил.

И тут я увидел Юрку-Солдата. Сидит в сторонке, на отдельном стуле, как на скамье подсудимых. И лицо у него не розовое, как у всех от вечерней зорьки, а зеленое. Смотрит на меня, губы трясутся, в глазах не поймешь что. «Чуяло мое сердце», — подумал я.

Брякнул телефон. Не успел раззвониться — директор схватил трубку.

— Где вы там?! Точно провалились. За смертью вас посылать! — и включил на пульте динамик.

— Докладывает начальник ремпункта, — послышался далекий голос — Отправили. Руки пришлось связать. Психует. Кусаться начал. Кавказская привычка — за кинжал хвататься.

— Короче! — перебил директор. — Что там у вас произошло?

— Так ведь кто его знает? Никто ничего не видел. Вдруг на улице пальба. Что такое? Стоит этот боец охраны и палит в воздух! Кричит: золото украли! Всех перестреляю! — Начальник ремпункта помолчал и смущенно добавил: — Ну, тут, конечно, все кто куда. Кому нужна шальная пуля? Парень пострелял-пострелял, схватился за голову да бряк на землю и катается, как в истерике. Тут наши подбежали…

— Хватит. Ясно. — Остановил его директор. — За Голубком послали? Чтоб мне его живым или мертвым! И от телефона не отходить.

Директор поерошил волосы, как человек попавший в затруднительное положение. Я ничего не понимал. Мне бы с Юркой словом перекинуться. Один на один.

— Давай-ка, парень, сознавайся, — внес предложение Труда-и-зарплаты, повернувшись к Юрке. И с угрозой добавил: — По-хорошему. Пока в тюрьму не отправили.

— Не брал я золота! — выкрикнул Юрка. — Понятия не имею.

— Ты бойца вез с баулом? — спросил директор.

— Вез.

— Где ты его посадил в машину?

— На прииске. Начальник золотой кассы посадил. Говорит, довези до управления. Самородок отправляем. Боец бросил какой-то мешок в кузов, а сам ко мне в кабину. Давай, говорит, поехали. Я и поехал. До ремпункта доехали, я в столовку пошел.

— Боец при тебе стрелял?

— Я его там не видел. Вышел из столовки — его нет, я и поехал.

Тут шевельнулся Горбачев:

— Товарищ водитель, по дороге с прииска до ремпункта вы нигде не останавливались? Скажем, на перевале или около дорожников? Может, кто-то в кузов подсаживался?

— Не останавливался, и никто не подсаживался.

— Кто-нибудь еще знал, что вы золото везете?

— Откуда я знаю, кто знал, кто не знал? Гарька-Христосик. Мы с ним вместе с прииска выехали. Он впереди, я сзади.

— Что еще за Христосик? — спросил директор и ткнул пальцем в мою сторону: — Давай-ка сюда этого Христосика.

Я взялся за трубку.

— Люся? Быстро разыскать Гарьку — и сюда, к директору.

— С машиной?

— Без машины. Да чтоб бегом.

— А что с Юркиной машиной делать? Стоит посреди двора — ни пройти, ни проехать.

— Пусть стоит. Ты мне Гарьку давай скорее.

Пока ждали Гарьку, главный инженер спросил:

— А этот боец из охраны — кто такой? Что за тип? Не сам ли все это подстроил? Спрятал до поры до времени, а теперь прикидывается, пострадавшего разыгрывает.

— Вот-вот! — поддержал главного инженера Труда-и-зарплаты. — Подождите, подождите… Что-то похожее было. Помните? На этом, как его… на руднике…

Договорить он не успел. Вошел Христосик и, увидя полный народу кабинет, опешил. В кабинете багровые сумерки, заря играла вовсю. Солнце только что закатилось, и в окнах, как огромное зарево, полыхало вечернее небо. Гарька после работы успел сбегать в душ. Рыжие волосы, отвислые усы, реденькая длинная бородка были расчесаны, приглажены и струились мягкими волнами. Тонкий прямой нос на длинном лице — загар на Гарьку не действовал — придавал ему благообразный вид.

— Действительно, Христосик, — неодобрительно сказал директор, разглядывая Гарьку. — Садись.

Гарька послушно сел на ближайший стул и молча уставился на директора. Но я заметил, как Гарька искоса зыркнул глазищами на Юрку-Солдата, сидевшего в сторонке, и на Горбачева.

— Вы знали, что с прииска, — директор кивнул на Юрку, — было отправлено золото?

Гарька пожал плечами:

— Догадывался. Официально мне не сообщали.

Скрипнул стулом Горбачев:

— По дороге никуда не заезжал? Может, подвез кого? С кем-то разговаривал?

— Вы, товарищ милиционер, в тайге не первый год, знаете… Это же не шоссе Москва — Симферополь. Кого здесь подвезешь?

— Кто ищет, тот найдет, — строго проговорил Горбачев. — Хотя бы Голубка.

— Зачем он мне нужен, этот Голубок?

— Ты знаешь, что золото пропало?

— Украли! — поправил Горбачева Труда-и-зарплаты.

— Чего-то болтают в гараже.

— Ты… как бы это сказать, — продолжал Горбачев. — Ты где-то рядом с этим делом был. Может, что-нибудь вспомнишь?

— Что же я могу вспомнить, если я ничего не знаю? — Помолчав, Гарька спросил: — Я могу идти? У меня билеты в кино. На девять тридцать.