Но вот только он из всех жизненных уроков лучше всех, похоже, выучил урок сострадания и взаимопомощи – он не мог представить свою жизнь без помощи брату и сестренке. Он был обязан помочь им выбраться из этой дыры…
Вот сейчас его милая сестренка как-то забавно причмокнула во сне и перевернулась на другой бок, так и не выпустив край его куртки из своих маленьких рук. Он развернулся и снова укрыл ее – пусть хоть дурацкий холод не тревожит ее сон… А рядом c ними, буквально в двух метрах, заснул его брат – заснул, свернувшись калачиком… тоже замерз и оголодал. Они все замерзли и оголодали за последние дни… за последнюю тысячу дней.
А ведь у них даже не было возможности заработать хоть какие-то деньги – заработать своим, пускай еще детским, но совершенно самозабвенным трудом. Он стал бы таким, если бы ему удалось найти хоть какую-нибудь работу. Но – не удавалось. Никто, никто, никто не брал их – тут же выгоняли прочь при первом же брошенном на него взгляде.
«Люди, – порой так хотелось крикнуть ему вслед тем дававшим подзатыльники и тумаки мужчинам, брезгливо морщащимся разукрашенным девицам, что-то быстро начинавшим шептать этим самым мужчинам на ухо при первом его появлении перед ними, – люди! За что же вы гоните меня и не даете ни единой возможности вылезти из той жуткой дыры, в которой я оказался? Ведь я же пытаюсь это сделать, пытаюсь изменить свою жизнь! Я сейчас даже не прошу ничего у вас – хочу только получить возможность заработать хоть что-то, хоть на еду. За что вы все презираете меня? Ведь вы же не знаете, совсем не знаете тех тягот и лишений, которые мне и моему братику с сестренкой пришлось пережить!
Знаете ли вы, что это такое – жить без крыши над головой, без дома… Жить так, как живу я – надеясь только на себя, свои руки и свою голову? Жить, будучи готовым каждый день прекратить эту жизнь – прекратить, просто погибнув от голода? Знаете ли вы, люди, что это за жизнь? Не хотите знать? Я тоже не хотел, совсем-совсем не хотел – но пришлось. А теперь, теперь я не могу ничего сделать. Почти совсем ничего…»
Неужели я и вправду не могу сделать почти совсем ничего… неужели это так? Ведь если не найти хоть какой-нибудь постоянный источник пищи и тепла – они неминуемо погибнут. Погибнут, и… и все?
Если он не сможет заработать хоть что-нибудь, хоть чуть-чуть, то… его сестренке придется… придется… Нет, нет, нет! Дурацкий разум, замолчи, замолчи, замолчи! Этого не будет никогда. Никогда! Я не допущу! Хоть разобьюсь об пороги, вымаливая работу – но не допущу!
А ведь она, Нина, могла бы стать истинной принцессой – может быть, лучиком света для множества людей. У нее всегда, с самого своего рождения был дар играть жизнь – совсем-совсем мило играть, совсем непосредственно. Она и сейчас жила так – ребенком, она оставалась ребенком в этой какофонии их жизни. Она могла бы стать прекрасной актрисой – актрисой жизни, разной жизни… непростой жизни.
И он с его братом также могли бы помогать очень многим людям – учить их ценить то, что им дается жизнью, ценить всякое благо, всякую помощь. Откликаться на просьбу, на искреннюю человеческую просьбу… не давать своим сердцам замерзать.
Медленно капающая с потолка вода. Писк крыс за соседней стеной. Два мальчика и девочка, прижавшиеся друг к другу, спящие. Что готовит им новый день? Новые пятьсот шестьдесят семь дней…
* * *
Отложенная в сторону ручка, сложенные в стопку листы бумаги. Завтра он продолжит свою работу – продолжит писать. Ему еще есть много о чем рассказать людям.
Еще достаточно молодой человек с каким-то странным для стороннего наблюдателя лучистым взглядом отошел от стола. Да, завтра он продолжит эту работу – работу, которой он посвятил всего себя.
Задумался и улыбнулся. Как же была мила и непосредственна его сестра! Она и сейчас жила так – жила ребенком, способным позаботиться о себе и о других. Она жила так сейчас, когда беды и напасти прошлого уже миновали, оставив широкий рубец в памяти… трудно заживающий рубец.
Усвоены ли уроки? Понят ли смысл событий его жизни? Найдены ли достойные ответы на вопросы, заданные им ей? Заданные десять лет тому назад…
Многое понято и осмыслено, но еще больше предстоит сделать и понять. И он попытается понять результаты своих выборов, осмыслить свои прошлые ошибки. Он сделает это в своей книге – своей первой книге. Нет, в их книге – в книге их жизни. Двух братьев и сестры.
Сестра вчера позвонила ему. Ее голос как всегда был мелодичен и звонок, радостен. Милый голос любимого человека. Да, она радовалась, радовалась своей новой жизни. Она была счастлива. Ее берут в новую роль в замечательном фильме – в роль нежной жены и любящей матери – роль, которую она теперь так прекрасно выполняет в своей собственной семье. В семье, где нет обиды и ненависти, где нет недоверия и корысти, где есть свет и простор, где есть горний воздух свободы и нежный аромат любви, где есть взаимопомощь и взаимовыручка, где есть доверие и благодарность, где есть признательность и доброта – где все это есть как основа жизни, как ее стержень. Она счастлива в своей семье – она всегда так говорила… делилась с ним радостью при первой же встрече. Он тоже счастлив в своей новой работе.
