На крутом переломе - [58]
Каранатов вместе с Кудриным заканчивал школу. Потом техникум. У них было много того, о чем знали только они двое. Когда Каранатов уже после института, где учился заочно, набрал силу в райкоме, он предложил Кудрину должность завотделом промышленности и транспорта. Однако первый не согласился, потому что у Кудрина было лишь среднее техническое образование. И все стало на круги своя. И когда Никаноров еще как главный инженер завода начинал зажимать Кудрина, Каранатов, уже ставший опытным партийцем, потихоньку сдерживал норовистого руководителя. Обычно он делал это так. Смотрел план работы и выяснял, где требовалась проверка того или иного крупного предприятия района. Потом приглашал Никанорова. Разъяснял ему задачи по подготовке вопроса на бюро. Затем, после того, как прочитывал отчет о проверке, Каранатов обязательно находил недостатки и по ним делал Никанорову замечания, и тут же переходил на дела «Красного вулкана».
— Вчера были у вас на заводе. По цехам прошли. С секретарем горкома. Вы неплохо развернули фронт работ по реконструкции. Кстати, не зажимайте за нее Кудрина. Человек старается. Но что поделаешь, если у него зам не тянет?
— Это что, просьба или приказ?
— Понимайте, как угодно. Здесь важна не форма, а результат. — И добавлял сухо, резко: — Вы свободны, Тимофей Александрович. Когда потребуетесь — приглашу.
«Вот так. Когда потребуетесь — приглашу».
С Каранатовым, безусловно, приходилось считаться. И даже в тот раз, когда дело Кудрина было безнадежным, секретарь райкома остался верен старой дружбе. Никанорову он позвонил поздно вечером, перед последней оперативкой. Каранатов понимал, что просьба его — без оснований, шансов спасти друга — нет. И все же, поинтересовавшись работой АПР и корпуса, сразу перевел разговор на Кудрина.
— Не слишком ли вы жестко с начальником пружинного, Тимофей Александрович?
— Что заслужил, то и получил.
— А все-таки. Может, для начала и строгим выговором обойтись. С занесением в учетную карточку.
— Бесполезная затея. И с выговором все равно снимать придется.
— Вы, Тимофей Александрович, настроены по-особому агрессивно. А если с вами случится подобное?
— Обстановка не позволяет миндальничать. Со мной проще поступят. Таких разговоров в защиту меня вести некому.
— С кем работать будете? Так решительно всех разгоняете.
— С теми, кто может. Извините, Арнольд Петрович, разговор о Кудрине — пустая трата времени. За ним столько грехов, что и мастером для него — большая честь.
— Ну, смотрите, Тимофей Александрович, я тоже в районе не сторонний человек. Не наблюдатель. До свидания.
— До свидания, Арнольд Петрович.
«А что теперь мне сделает Каранатов? — подумал Никаноров. — Ничего. Он и сам это прекрасно понимает. А вот когда об этом безрезультатном разговоре узнал Кудрин, он в пылу злобы, наверное, и настрочил. Пусть в горкоме партии разбираются. Инструктор дотошным оказался: во все хочет влезть. По всему поведению Угрюмова чувствуется, словно он заинтересован, чтобы в жалобе как можно больше всего подтвердилось. Предвзятость проскальзывает во всем. А уж как ему хотелось, чтоб я признался, что в театре сидел рядом со Сперанской. Ну да бог с ним. Переживем, если потребуется, и еще один выговор. Что такое выговор? К какой категории относится? К юридической, к философской, к партийной? Выговор — это необходимый атрибут руководителя, ступени его роста, самоутверждения. Вот скоро пойдет все стабильно — выговоров не будет. А имеющиеся забудут. Из-за этой проверки просто ума не приложу, когда выберусь в инструментальный. Да и статью надо перепечатать. И отсылать уже пора. Может, кто в столицу поедет и попутно отвезет ее в редакцию журнала? Это пусть Исаков решает. Хорошо, что есть Исаков, который и дело знает, и умеет, где надо, найти ходы-выходы. Со статьей теперь, вроде, все в порядке. Заголовок только тяжелый, как матрица. Прежде, чем идти к Угрюмову, позвоню Исакову».
— Как дело с вакуумной печкой, Лев Харитонович?
— Начали монтаж. Скоро начнем опробование. А как министр, поддержку со сталями обещал?
— Обещал. Говорил, как только подпишут автозаводцы акты — сразу телеграммируйте. Сам пойдет в правительство.
— Конечно, не простое дело — черную металлургию на новую технологию перевести. А по корпусам — не отклонил? — допытывался Исаков.
— Если честно, он давненько с нашими предложениями и расчетами познакомился. Но, знаешь, министр не любит спешки. Одно дело бумажки, другое — когда еще раз поговорит, выслушает человека. Долго мы с ним беседовали. Он всех начальников корпусов знает. Интересовался, как и куда их трудоустроим. Кстати, я подписал приказ о назначении Фанфаронова начальником метизного цеха.
— Фанфаронов обрадуется, — поняв расчет директора, сказал Исаков. — Он, между нами, не подлец. Мужик, конечно, сложный. Напористый, опытный. Прямой. Цех, думаю, по плечу ему. Кстати, он приходил к вам. А вы в Москве были. Сам видел. Его на завод штампов и пресс-форм приглашали. Кем — неизвестно. Но что приглашали — это точно. Однако отказался. Наотрез. Он вырос здесь. Брат, жена, сын тоже здесь работают.
— Я знаю.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.
Эта книга о воинах-афганцах. О тех из них, которые домой вернулись инвалидами. О непростых, порой трагических судьбах.
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
Книга «Ловля ветра, или Поиск большой любви» состоит из рассказов и коротких эссе. Все они о современниках, людях, которые встречаются нам каждый день — соседях, сослуживцах, попутчиках. Объединяет их то, что автор назвала «поиском большой любви» — это огромное желание быть счастливыми, любимыми, напоенными светом и радостью, как в ранней юности. Одних эти поиски уводят с пути истинного, а других к крепкой вере во Христа, приводят в храм. Но и здесь все непросто, ведь это только начало пути, но очевидно, что именно эта тернистая дорога как раз и ведет к искомой каждым большой любви. О трудностях на этом пути, о том, что мешает обрести радость — верный залог правильного развития христианина, его возрастания в вере — эта книга.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.