На крутом переломе - [46]

— Поцелуй и возьми меня. На руки. Мне нравится, когда ты меня носишь. Носишь ты, мой милый и сильный.

Мы пообедали и вышли погулять. Смешно или не смешно, но Люба потащила меня в кино.

Мне было приятно сидеть с Любой, прикасаться и чувствовать ее тепло, всю ее рядом с собой и думать о ней, моей любимой, единственной. И только одно маленько огорчало мои отношения с ней: она не хотела детей. Что же за семья без детей. Так и Никаноровы выведутся. А может, и в самом деле, пожить какой-то период без детей? Есть же такие семьи? Но ведь дети, всем известно, — цветы жизни. Я — отец. В этой роли я себя пока еще четко не представляю. Наверное, родители подскажут, как жить, где жить. А ведь вопрос: где жить? У нас или у них? А может, где-то одним? Где? Квартиру нам не поднесут на блюдечке. Лучше, если Люба согласится жить у нас. Да и к себе позовет — пойду. Я без нее уже не смогу! Не смогу! Я готов все время целовать и обнимать ее. И мне кажется, это желание безгранично. Как хорошо любить и быть любимым! В таких случаях даже и говорить не надо. Погас свет. И на экране, крупным планом, во всем величии и неповторимости, воспетый бессмертным гением Пушкина и выделенный лучами современных прожекторов, предстает всадник на вздыбленном коне. Петр Великий. Он и в самом деле велик. Это настоящая эмблема города Ленинграда! Герб его.

Все время в кино я думал о Любе. И уже одно то, что сейчас мы выйдем и расстанемся, меня печалило. Я думал только о ней — все остальное казалось мне незначительным, неинтересным. И даже бокс — мое будущее, моя слава, как говорил тренер, казался теперь приземленным, маленьким квадратом ринга. Видимо, все мое будущее — это Люба. И только Люба. Единственная. Неповторимая.

После сеанса я позвонил домой и сказал Вадику, что скоро приду. Меня, оказывается, спрашивал тренер. Интересно, зачем я ему понадобился?

Люба держалась за мою руку, изредка крепко сжимала ее и обворожительно поглядывала на меня снизу вверх. Неожиданно она посерьезнела.

— Недавно у нас были гости. Друзья папы по работе. Фанфаронов и Северков. Они долго сидели. И я слышала, как ругали директора завода. Считают, что он неправильно снял моего отца с должности начальника цеха. В случае с контейнером вина не его, а начальника участка. А тебе не кажется, Боря, что твой отец слишком несправедлив к моему?

— Это почему же?

— А потому, что за вину начальника участка он работает теперь мастером.

Я вспомнил, как в один из вечеров отец пришел с работы чем-то сильно расстроенный. Вадим, когда сели за стол, спросил, что случилось? И отец стал рассказывать про Романа Андреевича, про то, как в его цехе контейнер с отходами и браком отправили на автозавод. Такой скандал — на все министерство. Министр сам звонил и требовал строжайше наказать виновника. Что и было сделано. Мне было неприятно слушать характеристику Роману Андреевичу, которую давал ему мой отец. И я ушел к себе. Любе об этом не стал рассказывать. А в этот раз ответил:

— За действия отца я не отвечаю. Директор завода он. Пусть они сами разбираются, кто прав, кто виноват. В крайнем случае, есть высшие органы на это.

— До высших когда еще дойдет. А пока, может, ты поговоришь с Тимофеем Александровичем? Нельзя же быть таким жестоким, бесчеловечным. Может, отца в метизный назначит? Заместителем начальника цеха. Или участок пусть даст. Ведь отец всю жизнь заводу отдал. И нашей семье тоже жить надо. Если ты считаешь, что у нас с тобой все серьезно — попроси Тимофея Александровича. И я готова с тобой хоть завтра в ЗАГС. Или ты боишься отца? Только со мной в постели смелым стал. Ну, что притих? Отвечай.

Я молчал. Мне очень хотелось жениться на Любе. Очень! Но я не мог дать ей слово, что попрошу отца пересмотреть свое решение о Романе Андреевиче. Не мое это дело. Не знала Люба, что в нашей семье не заведено вести такие разговоры. Да и кто я такой, чтобы учить отца управлять заводом? Никогда в жизни не пойду на это. Я тоже знаю своего отца. Несправедливости он не допустит. И мне было обидно слышать, что лишь после моей просьбы об ее отце Люба согласна идти за меня замуж. Такая подачка мне не нужна. Я умышленно не отвечал ей, хотя душа моя рвалась на части. И Люба поняла, что затеяла не тот разговор. И тут же перевела его на другое.

Она осторожно прижалась ко мне и предложила:

— Можно немного помечтать вслух? О другом, конечно.

— Пожалуйста, — ответил я.

— Представляешь, Боря, скоро я сыграю свою роль. Удачно получится — следующую дадут. А там, пройдет время, может, и главную предложат. Правда, до этого далеко. И надо много работать. Но я работаю и сейчас, как заведенная. Так устаю, так мне трудно. Если бы не ты, не знаю, что со мною бы стало. Мне хорошо с тобой. В жизни всегда кто-то на кого-то должен опираться. Кто-то кому-то помогать. Хорошо, если ты не одна. А представь, я в главной роли. Мы едем на гастроли по городам. Потом в столицу. Меня там замечают и предлагают роль в кино. Я, конечно, соглашаюсь. Проходит время — картина на экранах. Приезжаю в родной город. Иду по улицам — люди узнают. Приветствуют. Просят автографы. Неужели такое может сбыться?