На краю земли - [105]

— Тогда отойдите в сторону, — приказал ему Джек, стряхивая на землю целый ливень орехов, способных убить человека. Через несколько минут, спустившись на землю, он произнес: — А где крики «ура», где веселье?

— А с чего это кричать «ура» или веселиться?

— Оттого, что появился наш фрегат.

— Но вы же говорили, что он должен прибыть. Почему вы не сбросили зеленых орехов? Эти волосатые плоды тверды, как пушечные ядра. Неужели вы не умеете отличить хорошее от плохого, помилуй вас Господь и святая Богородица? Но я вскрою один из них, чтобы напиться, вы не возражаете?

— Пожалуйста. Я совсем обессилел после этих упражнений. Стивен, а нож у вас есть?

— Нет. Только карманный ланцет. Я захватил его с собой, чтобы перерезать узел на шнурке. Тех самых башмаков, которые вы заставили меня сбросить. Я вспомнил о нем только вчера вечером, когда он воткнулся мне в бок, когда я лег спать. Если бы я вспомнил о нем вовремя, то мы бы изготовили какую-нибудь памятку той милой широкоплечей девушке в знак признательности за ее доброту. Я вспоминаю о ней с большой теплотой.

Джек Обри был всем существом согласен с другом, добавив при этом:

— Но старые кокосы он открывает великолепно и, думаю, очень пригодится мне для того, чтобы сверлить отверстия, когда стану сооружать сигнальную вышку.

Работа над ее сооружением заняла целое утро и даже больше. Вышка представляла собой треногу, изготовленную из пальмовых веток, связанных между собой волокнами, сплетенными из листьев и пропущенными в отверстия, проделанные ланцетом. Вышка, увенчанная капитанской рубахой, была привязана к самой высокой пальме и удалась на славу. Она заметно выделялась своей угловатой формой на фоне округлых пальмовых вершин. Но к тому времени, когда сооружение было готово и он в последний раз спустился с пальмы, куда поднимался бессчетное количество раз, настроение у него упало. Он не был более убежден в пользе треноги и рубахи. С самого утра погода начала портиться: ветер, дувший с востока, усиливался и все больше стал заходить. Джек жадно наблюдал за перемещением фрегата и катамарана. К своему удивлению, он увидел, как экипаж пахи убрал рубку и натянул между мачтами циновку. С этим парусом судно помчалось с невероятной скоростью. «Сюрприз» спустился по ветру, чтобы перехватить его. Оба судна мчались на всех парусах пересекающимися курсами к подветренной стороне острова. На таком расстоянии время от времени из-за затянутого облаками неба Джек Обри видел поднимаемые на фрегате паруса. Между тем катамаран почти исчез. Капитан не мог понять, провел ли «Сюрприз» переговоры с «капитаншей» катамарана. Он видел, что ветер и волнение усилились, и знал, что даже если по счастливой случайности на его фрегате получили какие-то сведения от туземного судна, то они были отрывочными, неточными и совершенно ненадежными. При таком ветре, встречном волнении и течении корабль с прямым парусным вооружением мог добираться до острова хоть неделю и нисколько не продвинуться в восточном направлении. Это была бы лишь напрасная трата времени, которую нельзя оправдать неточными указаниями неразговорчивых и враждебно настроенных женщин, даже если предположить, что они что-то сообщат. Долг призовет Моуэта взять курс на Маркизские острова.

— Не надо отчаиваться, дружище, — произнес Стивен. — Располагайтесь поудобнее на земле, послушайте величественный гул моря.

— Да я уж слушаю, — отозвался Джек. — Наверняка где-то разыгрался нешуточный шторм, который разогнал такую зыбь. Вот что я вам скажу, Стивен. Думаю, непогода разыграется и в наших краях. Даже если этого и не произойдет, мы должны настроиться на то, чтобы продержаться на острове довольно долго. Для развлечения займемся рыбной ловлей и будем собирать моллюсков, если сумеем добраться до рифа.

Стивен принялся возражать: дескать, фрегат совсем рядом. Джек заявил, что тот слишком далеко ушел в подветренную сторону. Доктор стал объяснять, что в этом случае «Сюрпризу» нужно постараться попасть на наветренную сторону. Джеку Обри пришлось снова объяснять Стивену величину дрейфа, на которую снесет даже судно, обладающее самыми великолепными мореходными качествами; оно должно брать рифы или убирать паруса. Но тут он понял, что все его объяснения напрасны. Такое невежество невозможно преодолеть. Хотя ему, несомненно, удастся озадачить и расстроить Стивена, что не слишком-то поможет им обоим. Поэтому он спокойно выслушал заверения друга в том, что «Моуэт наверняка найдет способ преодолеть эти трудности; слова „невозможно“ для военных моряков не существует, ничто не погасит их рвения. А если будет небольшая задержка, то он за это время успеет изучить флору и фауну острова. Совсем крохотная задержка, ведь и остров-то крохотный».

— Однако, — добавил Стивен после этих утешительных слов, — я размышлял о кораллах и был потрясен, ошарашен мыслью об этих неисчислимых мириадах крохотных живых существ, старательно, поколение за поколением, извлекающих кальций из морской воды в таких огромных количествах, что они смогли образовать этот остров, этот риф, не говоря о бесчисленном множестве других островов. На чем покоятся все эти острова? На скелетах других кораллов и полипов, на их известковых оболочках, количество которых не поддается воображению. Заверяю вас, Джек, что все здесь, кроме ничтожно малого количества случайно появившихся деревьев, — он махнул в сторону пальм, — это кораллы, живые или мертвые, коралловый песок или коралловые отложения. Подстилающих пород тут не существует. Каким образом в этом глубоком бурном океане возникли коралловые образования? Сила волн очень велика, а эти крохотные существа очень хрупки. Как же возникли эти острова? Этого я сказать не могу, я даже не в состоянии выработать предпосылки для гипотезы.