На краю земли - [107]

— Вскоре после этого, — рассказывал Хани, — шлюпка, находившаяся севернее остальных, один из катеров…

— Синий катер. Произошло это во время утренней вахты, когда пробило семь склянок. Прошу прощения, сэр, — произнес Бонден.

— … просигналил, что видит какой-то предмет. Но оказалось, что это бочонок из-под солонины с клеймом американского военного флота, выброшенный совсем недавно.

— Говорите, бочонок из-под солонины? — чрезвычайно довольный, повторил Джек. — Продолжайте, мистер Хани.

После смены вахты Хогг, мастер-гарпунер с китобойного судна, явился на ют и сообщил, что к северу имеется остров. Когда его спросили, откуда ему это известно, он указал на белое облако и зеленое отражение на небе. Его поддержали другие южные китобои, которые объяснили, что островитяне всегда руководствуются такими ориентирами. В ответ на вопрос, далеко ли до него, он сказал, что миль двадцать, если это маленький остров, и гораздо больше, если крупный. Множество островов не нанесено на карты.

Если пропавшие нашли кусок плавника, то не могли ли они добраться до такого острова? Каково истинное направление течения? Неужели оно могло унести их так далеко на север? Таковы были вопросы, терзавшие командование фрегата. Будет ли верным решение перестать следовать известным курсом? Пришли к выводу, что расстояние до острова слишком велико, чтобы оправдать перемену курса при условии, что остров действительно существует. Но синему катеру было приказано в течение часа следовать курсом норд-норд-ост под всеми парусами, в то время как фрегат и другие шлюпки будут по-прежнему прочесывать горизонт. При этом исходили из предположения, что если остров существует, то он должен вызвать приток воды, привлекая к себе с большой площади плавник. Время шло медленно, но в конце концов заметили, что катер мчится назад. Сигнальные флаги, которые он поднял, было трудно прочитать, поскольку «Сюрприз» переместился к западу и мог видеть их лишь в продольном направлении, кроме того, небо затянуло тучами, и освещение ухудшилось. Лишь когда шлюпка оказалась на расстоянии слышимости, офицеры корабля поняли, что она видела не только низменный остров, но и находившееся далеко к вест-норд-весту от него двухмачтовое судно. К этому времени ветер стал крепчать и менять направление против часовой стрелки, начав дуть с оста или даже ост-тень-норда, волнение усилилось, явно начинался шторм. Хогг и другие китобои заявили, что такая зыбь — верный знак надвигающейся жестокой бури. Они решили, что у них остается единственный шанс, поэтому подняли семафор, чтобы шлюпки вернулись, и изменили курс; при этом на душе у всех кошки скребли . На «Сюрпризе» подняли все паруса, и вскоре впередсмотрящий, находившийся на мачте, заметил парусник.

— Это был я, сэр! — воскликнул Кэлами. — С помощью подзорной трубы старого Бойла, ха-ха-ха!

Хогг поднялся на марс и заявил, что это туземное судно — катамаран, напоминающий пахи с острова Туамоту, хотя немного отличающийся от него. Продолжая рассуждать, он заметил и остров, находившийся поодаль и восточнее судна.

Моуэт тотчас отрядил и снарядил баркас, приказав Хани на всех парусах идти к острову; сам же он намеревался выяснить, не подобрал ли катамаран пропавших и не сможет ли его экипаж сообщить им что-нибудь важное (ведь Хогг понимал язык туземцев), а затем лечь в дрейф, ожидая возвращения баркаса. Они договорились о рандеву на Маркизах в том случае, если разыграется нешуточный шторм.

Баркас, имевший парусное вооружение шхуны, был хорошим ходоком, но с самого начала было понятно, что о лавировании не может быть и речи, гребцам пришлось налечь на весла, но при таком волнении шлюпка стала не видна с острова. Через несколько часов матросы выбились из сил, поскольку им пришлось грести против волн. Но затем, встав на банку, Хани увидел рубаху Джека, развевавшуюся на пальме. Тогда-то гребцы и проявили свою силу, словно древнегреческие атлеты — в особенности Дэвис и Падин Колман, вестовой Стивена, которые так навалились на весла, что сломали их.

— Напомните мне, чтобы я высчитал стоимость весел из их жалованья, мистер Хани, — произнес капитан. После того как смех стих (пожалуй, это была его самая остроумная шутка с тех пор, как они покинули Гибралтар), он добавил: — Во всяком случае, те, кто натер себе руки, смогут передохнуть после того, как мы выберемся из лагуны. Я видел фрегат с подветренной стороны острова; с таким ветром мы догоним его до захода солнца и без весел. Бонден, сбегайте за доктором. — Дело в том, что тот передал через Кэлами, что не голоден, что ему нужно произвести несколько последних наблюдений и что он скоро придет. — Скажите, что мы отплываем, и помогите ему сесть на кормовую банку, пока ставят в степсы мачты. — Повысив голос, Джек добавил: — Это было бы очень кстати, поскольку никто не передает доктору никаких добрых пожеланий и не спрашивает о здоровье. А ему между тем очень нездоровится, поскольку он столько времени провел в море и, кроме соленой воды, ничего не пил.

Джек Обри мог бы и не говорить этого, во всяком случае морякам. С их деликатностью они никогда бы не упомянули о беде, которая стряслась со Стивеном, и тем более не дали бы ему понять, сколько беспокойства он всем причинил. Когда же доктор, неуклюже ковыляя, появился на отмели, его встретили с холодным равнодушием, которое стало не столь заметно после того, как эскулапа посадили в шлюпку, закрыли его колени брезентовым фартуком и накинули на плечи старую синюю куртку.