На краю (в сокращении) - [15]

Я запретила себе думать об этом. Он — самый выносливый человек в мире. Я приеду в больницу, а он сидит в кровати с синяками на лице и смущенно смотрит на меня. Мы обнимемся, и все пойдет как обычно.

И тут позвонила Катрина, сказала, что за событиями следят все газеты. Авария была по-настоящему серьезная. Пока я с ней разговаривала, начались новости по Би-би-си.

«Ведущий программы „Топ Гир“ Ричард Хаммонд попал в серьезную аварию. Автомобиль с реактивным двигателем перевернулся на взлетной полосе под Йорком. Хаммонда вертолетом доставили в больницу Лидса. Он в критическом состоянии».

— В критическом? — в ужасе повторила я.

Одно это слово было невыносимым. Машина перевернулась. Я представила себе «блуберд», гоночный автомобиль шестидесятых, представила, как он переворачивается на полной скорости. Я не знала, что с Ричардом. И тут же представила себе разные варианты сценария. Мы собирались продавать дом. Наверное, придется в нем остаться. Если он будет парализован, нужны будут пандусы — для инвалидной коляски. Я куплю ему самую быструю инвалидную коляску. Все будет хорошо. Если он не сможет говорить, я куплю ему лучший компьютер. Все можно преодолеть. Главное, чтобы он выжил. Господи, молю Тебя, оставь его в живых.

Телефон звонил непрерывно. Я не отвечала на звонки. С близкими друзьями так трудно держать себя в руках. Я не могла позволить себе расслабиться. Мне нужно было быть сильной — ради Ричарда.

Я плохо помню, как доехала до Лидса. По пути я несколько раз разговаривала с родителями Ричарда. Помню, как нашла в телефоне Ричарда номер редактора из «Миррор». Катрина не получила от них никаких известий. Я позвонила им сама, и они меня поразили. Оказалось, они не звонили из уважения ко мне. Меня это тронуло до глубины души.

— Ричард — настоящий товарищ, — сказал редактор. — Если мы хоть чем-то сможем помочь, обязательно нам позвоните, хорошо?

Ночь была на удивление темная — помню, я смотрела на дорогу, и кругом была сплошная темень. Навигатор исправно сообщал, сколько осталось миль. И количество их, казалось, не уменьшается.

По радио передавали все те же новости. Я его выключила. И орала на машину, шедшую впереди, чтобы она убралась с дороги. Движение было довольно плотное, и это меня задерживало. Энди звонил, узнавал, где я. Он должен был доехать раньше, чем я.

Я позвонила в больницу, но там отвечали уклончиво, никаких подробностей не сообщали. Я оставила им номера обоих своих мобильных. Беда в том, что оба мобильных были заняты постоянно. Я перестала отвечать на звонки — говорила только с Энди и родителями Ричарда, потому что ждала звонка из больницы. И тут вдруг поступил звонок с неизвестного номера.

— Здравствуйте, миссис Хаммонд. Это медсестра из больницы.

— Здравствуйте! — хриплым голосом ответила я. Мне не терпелось узнать, как Ричард, но я была напугана до смерти.

— Вы сейчас за рулем, дорогая?

— Да. Вы можете мне сказать, как он?

— Скажу, когда вы остановитесь.

— Я не могу остановиться, я на трассе.

— Попробуйте все-таки где-нибудь остановиться, а я перезвоню через пять минут.

Я ехала дальше. На обочине останавливаться было опасно. Ричард терпеть этого не мог.

Медсестра перезванивала три раза. Нервы у меня были на пределе. Они не хотели мне ничего рассказывать, пока я веду машину, — беспокоились, как бы со мной чего не случилось. На четвертый раз я в отчаянии закричала:

— Лучше скажите, что с ним, черт подери, иначе я сама разобьюсь!

— Хорошо, дорогая. Ваш муж сильно ударился головой, и у него серьезная мозговая травма.

«Серьезная мозговая травма» — как страшно услышать эти три слова про человека, которого любишь! Эти слова рвут сердце на части. Мозговая травма… Не травма головы, а именно мозговая травма. Причем серьезная. У меня в голове проносилось: «Перевернулся… Разбился… Критическое… Мозговая травма».

Неужели разбился мой муж, мой Ричард? Этого просто не может быть!

— Дорогая, вы сейчас где? — ласково спросила медсестра из Лидса.

Я и понятия не имела, где я. Просто ехала вперед. Дорога никак не кончалась. Это была самая длинная поездка в моей жизни. Тут я вспомнила, что видела указатель.

— Кажется, где-то в районе Манчестера.

— Ну, значит, скоро приедете. Вы в порядке?

— В полном.

Меня трясло, я плакала. У меня перед глазами стоял мой забавный, отважный, красивый, любимый муж. А может, он уже никогда не станет прежним? Нет, мы справимся! Что бы ни случилось, мы все выдержим.

— Все, хватит, — сказала я вслух. Продолжая всхлипывать, я вытерла слезы, сделала несколько глубоких вдохов. Я уже подъезжала к Лидсу.

Позвонил Энди.

— Слушай, — сказал он, — здесь телевидение, полно журналистов, так что мы тебя проведем с заднего входа, ладно?

— Ладно.

— Позвони, когда будешь у больницы, я тебе подскажу, как проехать.

Я пыталась сосредоточиться. Высморкалась, вытерла мокрые щеки, оправила доспехи, приготовилась к битве. Доспехи должны были быть крепкими. Тогда я еще не знала, что все затянется на долгие месяцы.

Я припарковалась у больницы и, помню, подумала, как уныло она выглядит. Мне навстречу быстро шагал Энди. Он был, как всегда, в мешковатых штанах и серой футболке. Волосы всклокочены, на лице двухдневная щетина. Я попыталась улыбнуться ему. Он обнял меня.