На краю радуги - [10]

Тори надела голубое платье без рукавов со свободным лифом, собранным у талии. Чувствуя, что просто умирает от голода, она направилась первым делом в ресторан, который оказался буквально оккупирован молодыми крепкими рыбаками.

Тори села, а окружающие мужчины улыбались и кивали ей. Это было непривычным для нее, но здесь, в Старке, люди, в самом деле, смотрели друг на друга, в том числе и на незнакомцев. Больше того, улыбка или другой дружелюбный жест казались нормой любому встречному.

Это выглядело так, будто люди действительно значили что-то друг для друга, — идея, показавшаяся Тори оригинальной и немного забавной.

— Привет, — сказал один из мужчин.

— Привет, — улыбаясь, ответила Тори.

— Так это вы приехали, чтобы позаботиться о кошках Люсинды?

Тори удивленно посмотрела на него:

— Откуда вы знаете?

— Мне сказал Мэтт. Я Майк, ночной администратор этого мотеля. Я тот, кто организовал вам номер.

Тори одарила его широкой благодарной улыбкой:

— Вы спасли меня.

— Рад был помочь. Я просто попросил старину Хэнка, — кивнул он на парня, сидящего рядом с ним, — переселиться в номер к нашему общему приятелю.

— Что? — выдохнула Тори. — Я и подумать не могла…

— Не беспокойтесь об этом, — вмешался Хэнк. — Я тоже был рад помочь. Мы не хотим, чтобы такая красотка, как вы, плохо чувствовала себя в нашем городе.

— Спасибо, — сказала Тори. Ее слух абсолютно не резанул не совсем корректный термин, который он употребил, говоря о ней. — Кстати, вы не знаете кого-нибудь, кому была бы нужна кошка? Я же не могу забрать их с собой в Нью-Йорк.

Молодые люди уставились в свои тарелки с поджаренным хлебом и джемом.

— Хм-м… это трудновато, — проговорил Майк. — У тех, кого я знаю, живности столько, что они и с ней-то не знают, что делать.

— Я подумала о том, чтобы сделать объявление в церкви.

— Конечно, это отличная идея! — воскликнул Хэнк с таким энтузиазмом, что Тори пришло в голову, не пытается ли он просто подбодрить ее.

— Вообще-то в нашем городе три церкви, — гордо сообщил Майк.

— А в которой из них служит священник, чью жену зовут Сьюзен?

— А, это лютеранская церковь, — сказал Майк. — Мэтт поет там почти каждое воскресенье. Потом, после службы, они все…

Но Тори не слышала его дальнейших слов. Мэтт поет! От этой мысли дрожь пробежала по ее телу.

— А где эта церковь?

— В другой части города. Но вы не сможете не заметить ее.

— Спасибо. Было очень приятно познакомиться, Майк… Хэнк.

— Для нас большая радость познакомиться с вами, Виктория, — учтиво произнес Хэнк.

Тори не называла ему своего имени, но ей снова пришлось напомнить себе, что эти люди привыкли к другим стандартам вежливости. Мэтт сказал Майку, тот сказал Хэнку — все было очень просто, никто из них не видел в этом ничего необычного.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила Тори. — Вы не знаете, во сколько начинается служба?

— В десять, я думаю.

Она посмотрела на свои часы: девять двадцать пять. У нее достаточно времени, чтобы поесть, если, конечно, она найдет здесь что-нибудь, что не поднимет ее уровень холестерина и драматическим образом не укоротит ее жизнь.

— Спасибо. Между прочим, мне действительно очень нравится моя комната.

Майк одарил ее широкой улыбкой:

— Я рад.

Тори встала и подошла к перенасыщенному калориями столу. Она заметила нетронутую вазу с фруктами и взяла яблоко. По крайней мере, оно не было приготовлено в переслащенном яблочном соусе. Потом налила себе чашку кофе — на вид жидковатого. Поколебавшись, взяла пончик и вернулась за столик.

Еще раз окинув взглядом мужчин, сидевших за ближайшими столиками, Тори подивилась их здоровому виду. Вряд ли кто-нибудь из них принимал витамины или биодобавки.

Откусив кусочек яблока, она вдруг подумала, не пройдет ли и ее собственная аллергия в этом деревенском климате. Ее доктор допускал такую возможность, и это была приятная перспектива, правда, это могло поставить крест на ее планах на будущее.

Лютеранская церковь оказалась большой и величественной, с колокольней и настоящими витражами, хотя Тори ожидала увидеть перестроенную конюшню или магазин, где дюжина энтузиастов, сбившись в кучку, собралась, чтобы пропеть пару гимнов.

Припарковав свою машину на самом краю забитой до отказа стоянки, Тори вместе с толпой направилась к двойным дверям. Ей показалось, что не меньше сотни людей — треть городского населения — входит в церковь.

Казалось, будто все рады видеть друг друга, мужчины и женщины улыбались и обменивались рукопожатиями, а дети в это время терпеливо и чинно стояли рядом с родителями. Тори скромно проскользнула в последний ряд, стараясь стать невидимым наблюдателем.

Жена священника заметила ее и уже была готова широко и радостно улыбнуться, но Тори отвела взгляд и наклонила голову. Для любого жителя Нью-Йорка это было бы знаком, что подходить не надо, но здесь люди не знали правил замкнутости и отчужденности.

Женщина что-то сказала окружающей ее толпе и отошла от алтаря, направляясь прямо к Тори. Поборов робость, Тори подняла глаза и увидела широчайшую приветливую улыбку, адресованную только ей одной.

— Здравствуйте! Я Сьюзен Портер, жена священника.

— Здравствуйте, — ответила Тори. — Я Тори Скотт.