На краю могилы - [20]

Зазвонил телефон Кости. Он извинился и вышел из-за стола, чтобы ответить, а говорил так тихо, что мне удалось разобрать лишь несколько слов, — рядом Хуан и Купер завели разговор с Доном о новой базе, куда планировалось переехать. Собрать все наше имущество и вывезти, не вызывая подозрений, будет нелегко.

Кости вернулся на кухню и захлопнул крышку телефона. В его плечах появилась напряженность.

— Что? — спросила я.

— Котенок, сегодня ночью я должен уехать, но тебе не о чем волноваться.

— Кто звонил и что происходит?

Кости помолчал, словно подбирая слова.

— Это был мой прародитель Менчерес. Он подтвердил, что будет присутствовать на демонстрации.

— Ты явно говоришь не все, Кости. Что за демонстрация? О чем речь?

Остальные вампиры оживились. Лицо Кости стало абсолютно непроницаемым.

— Я приглашаю вампиров своего клана, весь род Джэна и других заинтересованных лидеров присутствовать на пытках Макса.

Я недоуменно моргнула:

— Ты организуешь большой сбор только ради того, чтобы публично высечь моего отца?

— Кто бы ни помогал Максу и Калибосу, они не рассчитывали увидеть мою реакцию в случае, если тебя будут пытать, убьют или расчленят. Судя по всему, они уверены, что меня это не волнует или у меня не хватит смелости дать сдачи. Но скоро все поймут, как дорого придется заплатить тому, кто осмелится причинить тебе вред.

— В этом есть определенный смысл, — сказал Дон. — Примерное наказание одного может удержать остальных. Но, Кости, если ты убьешь Макса сегодня ночью, вытянув перед этим из него все жилы, вероятно, это спровоцирует новое нападение. Надо бы прежде выяснить, кто еще замешан, и пресечь повторные попытки на корню.

— Совершенно верно, старик, — согласился Кости. — Но я не собираюсь убивать Макса — я намерен сохранять ему жизнь, чтобы продемонстрировать новые длительные и жестокие пытки. Я убью Макса лишь после того, как его дух будет полностью сломлен. Думаю, на это потребуется несколько лет. Надеюсь, что даже несколько десятилетий.

Моя мать не сводила глаз с лица Кости, потом улыбнулась:

— Я должна это видеть!

— Ты, должно быть… — начала я, но Кости поднял руку:

— Подожди, Котенок, это разговор между мной и твоей мамой. Джастин, если ты туда пойдешь, помни: ты будешь там единственным человеком. Все оскорбления должны ограничиваться приговоренным к наказанию вампиром. Сумеешь удержать себя в руках?

Мать тряхнула волосами:

— Я долго ждала этого момента. Я справлюсь. По рукам!

Кости взял ее руку в свои, и это был первый случай, когда она не противилась прикосновению вампира. К чести мамы, она не вытерла руку об одежду после рукопожатия.

— Поступим следующим образом: Хуан и Купер, вы тоже пойдете. Потом расскажете всем членам отряда, что там происходило. Пусть каждый знает, чем карается предательство! Дон, тебя я не приглашаю. Тебе незачем смотреть на мучения брата.

Я не успела ахнуть, как мать вскочила со стула.

— Макс — твой брат? — резко бросила она.

Дон не дрогнул под напором ее гнева:

— Да. Именно по этой причине я основал наш отряд — хотел убить своего брата и ему подобных. Ради этого я даже использовал свою племянницу и никогда не говорил ей о нашем родстве. Кости все рассказал Кэт, как только узнал. Если ты злишься — злись на меня, а не на свою дочь.

В комнате, полной неумерших, его слова прозвучали как вызов. Заступ окинул Дона презрительным взглядом, а Родни просто облизнулся. Не сомневаюсь — мысленно он посолил и поперчил дядю.

— Ты знал, что Кэтрин — твоя племянница, когда ее разыскал? — недоверчиво спросила мать.

Дон глубоко вздохнул:

— Я читал рапорт о твоем обращении в полицию в ночь, когда вы встретились с Максом. По твоему описанию я его узнал. Потом ты родила девочку с необычными генетическими отклонениями. Да, я всегда знал, что Кэт — наполовину вампир и моя племянница.

Мама горько рассмеялась:

— Значит, мы оба использовали ее в своих эгоистичных целях. Вампир отнесся к ней лучше, чем родные.

Брови Кости поползли вверх.

— Джастин! Это самый лучший комплимент!

Я тоже была сражена, но мы отклонились от главной темы.

— Сегодня ночью я пойду с тобой, — заявила я, вспомнив, что Кости не назвал мое имя.

— Нет, Котенок, — решительно возразил он. — Ты не пойдешь!

Я изумленно моргнула:

— Ты не забыл, что это меня избили, в меня стреляли, меня резали ножом и жгли огнем? Я обязательно пойду!

— Нет, не пойдешь! — повторил Кости еще более резким тоном. — Если хочешь лично отплатить Максу, прекрасно, но для этого еще будет время. Не сегодня.

И вдруг я поняла причину: Кости уверен, что я не вынесу вида пыток. Да я с шестнадцати лет по уши в крови и дерьме, и вдруг он решил скрыть от меня жестокие нравы неумерших.

— Кости, я ведь не какой-то нежный цветочек. Вряд ли я увижу такое, что не смогу перенести.

— Вот именно — увидишь, — ответил Кости. — Ты придешь в ужас, присутствуя там, потому что я намерен делать ужасные вещи, иначе мне не достичь цели. Нет, Котенок, твоя способность сочувствовать — черта характера, которая мне нравится больше всего. В данном случае она может нас разделить. Ты не пойдешь, и хватит об этом!

Я не могла поверить своим ушам. В душе боролись обида и ярость. Как может Кости единолично решать, что я выдержу, а что — нет? Мы собирались жить в согласии, но не в диктатуре.