На каждом шагу стукач - [42]

– Работая с микроскопом, – продолжал доктор, – можно для каждой клетки в отдельности посчитать ЯЦИ с достаточной для практических целей точностью. Но в поле зрения микроскопа попадает много разных клеток с разными ЯЦИ. Те из них, у которых ядро небольших размеров по отношению к цитоплазме, – это нормальные клетки. А те, которые…

– А не пойти ли нам поужинать? – неожиданно произнёс мой собеседник. – Мне кажется, что вы уже изрядно проголодались.

И, не дождавшись ответа, решительно скомандовал:

– Одевайтесь!

Несмотря на сырую и ветреную погоду, у ресторана, куда привёл меня Гурам Левонович, толпилось человек десять. Опустив воротник и поправив галстук, мой попутчик напустил на себя вид настоящего иностранца и смело направился к швейцару. Что они говорили, было для меня совершённой загадкой, поскольку разговор шёл на латышском. Но вот появилась девушка в униформе. Она узнала моего спутника, и её лицо расплылось в улыбке. Всё дальнейшее происходило, как в кино, точнее, – как в фильме Михаила Ромма «Девять дней одного года».

– Не может быть, – думал я. – В жизни так не бывает. Это какое-то недоразумение…

Четыре чрезвычайно опрятных официантки в белых фартучках демонстрировали высший класс профессионального мастерства. Они очень слаженно, не мешая друг другу, начали сервировать стол, носить напитки и закуску. При этом доктор был на высоте. Он успевал говорить с девушками по-латышски и переводить их разговор мне. Интересовался моим вкусом и рекомендовал попробовать то, чего у нас не бывает. Меня же он представил как своего гостя, молодого учёного из Москвы, но всё никак не давал мне возможности понять, откуда такое расположение и естественная приветливость. Я даже вспомнил, что в Таллинне, такого не было.

Конечно, не я тому причина. Тоже мне фигура. Видали они таких, перевидали. Так в чём же разгадка? Но вот одна из девушек подошла к Гураму Левоновичу и что-то начала говорить ему шёпотом. Несмотря на то, что разговор происходил на непонятном мне языке, интонация говорила, что ей что-то нужно, и мой партнёр может в этом помочь. Тьфу ты, чёрт! Как же я сразу не догадался, – да ведь они все его пациентки! А кого ещё могут женщины так обхаживать, кроме лечащего или потенциального врача? Да и я хорош. Собрался покорять рак, а о носителях этого страшного недуга забыл. Ведь они все здесь, вокруг. Ведь среди них и моя мама, и сестра, и любимые женщины… Да, нужно помочь этому Дон Кихоту… Возвращались мы после ужина слегка навеселе… И Гурам Левонович что-то лепетал, сожалея, что, будь он лет на двадцать моложе, мы могли бы провести с этими пациентками время более содержательно… И ещё что-то, точно не помню…

– И как прошла ваша командировка? – спросил меня Брауде. – Не зря ездили?

– Думаю, что не зря.

И я коротко рассказал ему о моих встречах с Гурамом Левоновичем, Эдуардом Александровичем, Аркадием Яковлевичем, Яковом Ароновичем …

– Подождите, не всё сразу. Для меня это звучит как известная последовательность американских писателей: Вашингтон Ирвинг, Ирвинг Стоун, Стоун Роберт, Роберт Вашингтон и так далее, – начнём по порядку.

Он взял чистый лист бумаги и написал крупными буквами: «Рак – это серьёзно». Немного подумал и добавил вторую строчку: «даже очень серьёзно». Оставшуюся часть листа разбил на графы и над каждой сделал соответствующие надписи: N п/п; Ф.И.О; Занимаемая должность; Что сделал? Что предлагает?

Под первым номером, естественно, стоял Гурам Левонович. Здесь он коротко отметил всё, что я рассказал ему. Вторым следовал Яков Аронович. Здесь профессор отметил совсем коротко: полковник артиллерии и танковых войск, математическая обработка. Третьим был Аркадий Яковлевич – зав. лабораторией института электроники и автоматики. И, наконец, Эдуард Александрович – директор того же института, академик Латвийской АН. Академик был первым, кто удосужился упоминания научной степени. Остальные «доценты с кандидатами» считались, очевидно, естественной средой. Сначала я думал, что профессор играет в какую-то игру, может, даже в классификацию, но потом понял, что он это делает с какой-то целью. Пятым, как и следовало ожидать, стал я. А иначе и быть не могло. Ведь это моя любимая цифра и об этом я уже где-то говорил.

– Может быть, не стоит меня включать? – пытался я возразить.

Но Брауде посмотрел на меня из-под очков и невозмутимо ответил:

– А вы думаете, зря этот самый, – тут он на всякий случай заглянул в свою шпаргалку, – Аркадий Яковлевич обшарил весь Ленинград и Москву, пока не вышел на вас. У меня уже было несколько звонков из Риги. Ваша идея всем понравилась. Пожалуй, можно писать заявку на изобретение… Далее мы включим Чернобелого, иначе он обидится и вообще угробит тему. Я его знаю. Наверное, пока хватит. Ещё будет немало желающих примазаться к чужой работе.

Я уже начал кое-что понимать, но настоял, чтобы следующим в списке стал он сам. Он написал без особого энтузиазма: «Г.В. Брауде» – и всё. Остальное – одни прочерки.

– Если вы считаете, что моё участие придаст вес всей работе, то я не возражаю. Но всего этого недостаточно. Нужно, чтобы нас хорошенько попросили заняться внеплановой темой. И такая просьба должна исходить от нашего директора, Александра Фортушенко… Было бы хорошо организовать звонок из министерства или академии наук. Впрочем, давно я не видел своего старого друга.