На границе тучи ходят хмуро... - [6]
10 августа состоялась очередная встреча японского посла в Москве М. Сигэмицу с представителями Советского правительства. Конфликтующие стороны договорились прекратить огонь и восстановить статус-кво на границе СССР с Маньчжоу-го. На следующий день, 11 августа, в 12 часов дня военные действия у озера Хасан были прекращены. Согласно договоренности, советские и японские войска [21] должны были остаться на тех рубежах, которые они занимали 10 августа к 24.00 по местному времени[26].
Пограничный конфликт в районе озера Хасан по времени был скоротечен, однако потери сторон в живой силе оказались значительными. Потери японских войск за время боев, по свидетельству японских источников, составили 500 человек убитыми и 900 ранеными. Передовые части потеряли половину своего состава и были лишены боеспособности.
Потери советских войск, по данным секретного приказа наркома обороны маршала К. Е. Ворошилова за № 0040, составили 408 убитыми и 2807 ранеными (по уточненным данным, наши потерн составили соответственно 717 и 2752 человека; 75 человек пропали без вести или попали в плен)[27].
Пограничные дальневосточные конфликты конца 30-х годов — события большой исторической важности. Захватив в 1931 г. Маньчжурию и сосредоточив там крупную Квантунскую армию, Япония создала вблизи границ нашей страны серьезный очаг напряженности.
Эти события должны рассматриваться в общем контексте международного положения в канун Второй мировой войны. Хасан и позднее Халхин-гол были стратегической пробой сил оси Берлин-Рим-Токио по подготовке к войне против Советского Союза, попыткой навязать ему борьбу на два фронта. Неслучайно США, Англия, Франция и Германия не только внимательно «наблюдали», но и, конечно, рассчитывали на успех императорской Японии. Возрастала реальная опасность нападения на Советский Союз одновременно с Запада и Востока.
Разгром группировки японских войск в районе озера Хасан явился серьезным ударом по планам Японии в отношении СССР. Советский Союз проявил непоколебимую твердость в отстаивании своих государственных интересов [22] и территориальной целостности, а также продемонстрировал готовность и решимость дать сокрушительный отпор агрессору.
В наше время требуют внимательного и всестороннего исследования многие аспекты истории этих событий. Но несомненно одно — в боях у озера Хасан в советском Приморье, а менее года спустя и у реки Халхин-гол на территории Монгольской Народной Республики, советские воины, защищавшие границы своей страны, проявили поистине образцы мужества и самопожертвования, стойкости и героизма.
После Гражданской войны, сопровождавшейся иностранной, в том числе японской, военной интервенцией, и конфликта на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), где также очевиден «японский след», хасанские события лета 1938 г. явились первой серьезной проверкой возможностей Вооруженных Сил СССР. И хотя советским войскам пришлось вести боевые действия против опытной, хорошо обученной и вооруженной японской армии, в сложнейших условиях они добились выполнения поставленной задачи.
Боевые действия показали серьезные недостатки в боевой обученности войск РККА, но они явились в то же время определенной боевой проверкой положений советских военных уставов и возможностей новой военной техники. На основании полученного боевого опыта были внесены коррективы в оперативную и боевую подготовку войск и штабов, уточнены инструкции по применению танков, авиации и артиллерии.
Сегодня, может быть, больше, чем в любое другое время, осознается справедливость мысли о том, что народ силен своей памятью, уважительным отношением к истории родной страны, тесной связью поколений, преемственностью лучших традиций. Именно поэтому мы возвращаемся к событиям 65-летней давности, к причинам их возникновения, ходу и последствиям пограничных конфликтов, [23] спровоцированных японским военно-политическим руководством накануне Великой Отечественной войны.
В начале своего доклада я обратил ваше внимание на разный тон в оценках официальной историографии и военно-политического руководства страны событий 1938 г. С одной стороны, это признание заслуг личного состава соединений и частей, участвовавших в боевых действиях, в открытой печати, с другой — резкая критика в адрес руководства Дальневосточным фронтом в секретных приказах, доведенных только до соответствующего круга военных руководителей.
И то, и другое соответствовало действительности. Командование фронтом, имея информацию о готовящихся событиях, проявило нерешительность, своевременно не выдвинуло необходимые силы на угрожаемое направление. Территория фронта в оперативном отношении оказалась неподготовленной. Конечно, в этих крупных недостатках было виновно командование фронтом. Однако здесь есть и объективные причины. Длительное время руководство страны отводило Дальневосточному театру военных действий второстепенную роль. Когда здесь реально начала обостряться обстановка, стали приниматься экстренные меры. Но в короткие сроки проделать огромную работу по подготовке к войне было просто невозможно. Нерешительность командования также имела свои причины. В условиях развернувшихся в армии репрессий всякая инициатива подавлялась. Все решения принимались только военно-политическим руководством. Остальным командным кадрам отводилась роль исполнителей уже принятых решений. Кстати, подобная ситуация на Дальнем Востоке повторилась не раз — во время событий, связанных с южнокорейским самолетом, и в ходе кризиса на острове Даманский.
