На грани жизни и смерти - [64]

Вряд ли, ответил я. — Задержаться конвой, конечно, может, но не может же он совсем отказаться от выхода?

Впрочем, все это я сказал в основном для того, чтобы подбодрить товарищей. Полной уверенности в том, что конвой обязательно должен пройти здесь, У меня тоже не было. В ближайшие дни его вообще могло не быть. А лодку нашу могли искать потому, что ее просто-напросто обнаружили, когда она подходила к берегу в надводном положении. Но высказывать своих сомнений я, конечно, не стал.

Потом внимание всех переключилось на Смычкова. Он, как всегда, балагурил больше всех и сейчас уверял лейтенанта Козырева — нового нашего штурмана, — что не уйдет из центрального отсека, пока не будет обнаружен противник.

— Опять хвастаешься? — сказал Щекин. — Если ты так настаиваешь, я охотно уступлю тебе свою вахту У перископа, чтобы ты не скучал, а я тем временем займу твою койку. Только смотри, не пришлось бы долго ждать.

Смычков и глазом не моргнул.

— Согласен!

Щекин же не стал откладывать дело в долгий ящик.

— Разрешите, товарищ командир, на перископную вахту Смычкова поставить?

— Если Смычков действительно обещает обнаружить противника, то я не возражаю, — ответил я.

Этим и закончился наш завтрак. Смычков заступил на перископную вахту, а Щекин отправился отдыхать.

Прошло несколько часов томительного ожидания. Торпедисты, они же и повара и экономы, готовились к раздаче обеда. Торпедный отсек постепенно загромождался посудой, закусками, резаным хлебом, и сейчас он больше походил на продовольственную кладовую, чем на место, где установлено грозное оружие. Над раскрытыми бачками с горячей пищей клубился пар, оседая крупными каплями на холодной обшивке корпуса.

Я сидел за столом и просматривал записи в вахтенном журнале, сделанные за последние двое суток. Надеялся найти какие-нибудь новые детали обстановки, которые могли ускользнуть от меня при первом знакомстве и благодаря которым можно было бы по-новому оценить ее.

На море было совсем спокойно, и казалось, что с тех пор, как ушли последние рыбацкие моторные суда, противника больше не интересует наш район. Вот мы и решили воспользоваться спокойной обстановкой и пообедать. Столы накрыли, и сменившаяся вахта приступила к обеду..

Смычков все это время нес перископную вахту и через каждые несколько минут, поднимая перископ, добросовестно осматривал горизонт, надеясь, но пока безуспешно, обнаружить противника. Наконец Щекин, успевший уже пообедать и отдохнуть, сжалился над другом:

— Сдавай вахту, хвастун, а то тебе грозит полное истощение, пока противник удостоит тебя своим вниманием.

Но в этот момент со Смычковым что-то произошло.

Он вдруг присел, словно у него подкосились ноги, и побледнел. Потом повернулся к Щекину и что есть силы заорал:

— Конвой!

— Так не шутят, болтун! — разозлился Щекин.

Смычков отвернулся и снова посмотрел в перископ.

— Командира в рубку! — крикнул он и хлопнул Щекина по спине.

— Опускай скорее перископ! — закричал Щекин.

Я в это время уже поднимался в рубку. Одного короткого взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что из за мыса, далеко выдающегося в море на юго-западе выходил конвой-два транспорта с сильным охранением. Заметил я и то, что конвой ложился на новый курс.

— Придется выждать несколько минут, пока противник выйдет из-за мыса и перестроится на новый курс. Время еще есть, он сам идет на нас, — сказал я, опуская перископ. — Дайте сигнал торпедной атаки.

Сигнал был дан. Снизу почти тотчас же поступил Доклад о том, что все стоят по местам. Как всегда в такую минуту, меня охватило смешанное чувство радости и тревоги. Но сейчас было не до чувств. Требовалось срочно разработать план действий. Оттого, насколько удачным будет этот план, зависело все. Я строго, порой очень строго, осуждал и наказывал тех, кто допускал какую-нибудь оплошность во время атаки. Приходилось в такие моменты быть особенно требовательным и к себе. Малейшая ошибка в расчетах могла сорвать атаку и свести на нет огромный труд всего экипажа.

Голова занята расшифровкой замысла противника — организации боевого порядка конвоя. Еще раньше разработаны примерные варианты. Теперь надо наиболее подходящий из них рассмотреть применительно к конкретной обстановке.

Было очевидно, что на этот раз противник особенно позаботился о том, чтобы надежнее прикрыть суда: Два транспорта охраняют восемь сторожевиков. Значит, противник правильно оценил обстановку в районе: он видел подводную лодку и подготовился к встрече с ней. Неспроста он гонял нас полдня вчера, а на ночь выслал «рыболовов», чтобы выследить нашу лодку. Ну что ж, теперь мы вышли в финал, через каких-нибудь 30–40 минут решится, в чью пользу закончится полуторасуточная игра в кошки-мышки.

Я поднял перископ: конвой заканчивал перестроение.

— Придется прорывать охранение, — сказал я Щекину. Потом Смычкову:

— Определите плотность электролита и напряжение аккумуляторной батареи.

Смычков быстро нашел в журнале последнюю, недавно сделанную запись и назвал нужные данные.

«Маловато. Для такой атаки мало! Прорываться придется с головы на контркурсах. И если это удастся, то после залпа надо будет уходить от преследования.