На грани жизни и смерти - [66]

— Есть одиннадцатиметровый! — вскричал, подпрыгнув на месте, Смычков. (Он ко всему прочему был еще заядлым футбольным болельщиком). В отсеках послышался радостный шум. И тут же снова все смолкло. Люди не знали, что еще будет впереди.

Лебедеву, сидящему у гидроакустического аппарата, была очень хорошо слышна агония тонущего гиганта. Ему казалось, что он сам находится на корабле, который, скрежеща сталью, разваливается на части, — так близко, мы прошли от него.

Но взрывы, которые были причиной нашей радости, для немецких сторожевиков послужили сигналом к преследованию. Над головой раздался знакомый звенящий шум винтов, грохот сбрасываемых бомб. Первая серия обрушилась на нас уже через пять минут после попадания торпед в транспорт. Пять взрывов, один за другим, где-то совсем рядом. Сильной волной ударило по корпусу лодки. Замигали лампочки, кое-где погас свет. Преследование уже с самого начала обещало быть весьма активным.

Не успел стихнуть первый каскад взрывов, как снова послышался шум винтов. «Второй атакует!» — мелькнуло в голове. Даю приказание изменить скорость хода и курс. Снова кажется, что слишком уж медленно движется подводная лодка. Взрывы! Бомбы рвутся где-то под лодкой, взрывная волна снизу сильно бьет в ноги, будто кто-то чем-то тяжелым ударил по пяткам. Над лодкой с гулом проносится корабль. Слышен шум падающих в стороне бомб.

— Близко, — поежился Щекин.

— Сейчас будут взрывы, — говорит Смычков, вслушиваясь.

— Дать на несколько минут полный ход! — приказываю. Это для того, чтобы скорее отойти от точки, пристрелянной противником. Смычков вопросительно посмотрел на меня. Я понял его немой вопрос, и не ожидая, когда он его задаст, сказал:

— Ничего не сделаешь, сейчас мы вынуждены идти на перерасход энергии. А вас прошу: лично следите за напряжением батарей.

Состояние батарей меня очень волновало. Напряжение на зажимах быстро падало, так же быстро садилась и плотность электролита, а впереди, быть может, еще не один час преследования.

Гидроакустик докладывает:

— Слышу приближающийся шум винтов.

«Третья атака! И, кажется, групповая», — мысленно отмечаю я. На этот раз бомбы рвутся справа. Это хороший признак: значит, они нас начали терять. Но радоваться еще рано. Энергоресурсов у нас остается не больше чем на два часа самого малого хода под водой. Посмотрел на карту: глубина—120 метров. Если преследование не прекратится, после второго часа придется всплыть, уже независимо от того, будет над нами противник или нет: на грунт ложиться негде, всюду глубина моря чуть не вдвое превышает предельную глубину погружения лодки.

— Пройдет еще двадцать минут, и будем без хода «висеть» под водой.

— Без хода? — переспросил Смычков.

— Да, без хода. Удифферентуйте лодку так, чтобы она держалась на плаву лишь с помощью одной маленькой помпы. Так электроэнергии пойдет меньше, чем на ход.

Прошло уже пятнадцать минут после того, как были сброшены последние бомбы, а противник, казалось, и не собирался покидать наш район — шумы винтов гидроакустик слышал кругом.

— Ходят переменными курсами, делают циркуляцию, но не удаляются, — докладывал он. Да и по прокладке на карте было видно, что они не удаляются.

— Видимо, потеряли нас, — мрачно проговорил Щекин.

В этот момент по лодке прошел удар, будто кто-то огромным стальным кнутом стеганул по борту.

— «Аздик»! Теперь держись! Немцы нащупали нас ультразвуком, — сделал вывод Смычков.

— Дать ход! — приказал я, и в ту же минуту акустик доложил об очередной атаке противника.

Бомбы легли рядом. От взрыва одной из них лодка вдруг села кормой и пошла на всплытие.

— Держать глубину!

Лодка качнулась и снова пошла на погружение.

Близко. Выдержал ли борт? Я прислушался, не поступит ли какой-нибудь тревожный доклад. Там, внизу под рубкой, люди напряженно следили за корпусом, готовые в любой момент начать борьбу с пробоиной.

Но докладов не было. Значит, все в порядке.

Снова «удар кнута», и снова атака. Потом еще одна, и еще… Не оставалось ничего другого, как ждать, когда противник разрядится. Тогда, может быть, и корабли Уйдут.

— Тридцать семь бомб сброшено, — Смычков занес цифру в журнал.

Воспользовавшись кратковременной передышкой, пытаюсь наскоро составить план дальнейших действий. Запас бомб у противника еще большой. Я посмотрел На часы. Тридцать пять минут уже гоняют, значит, корабли должны скоро отойти от нас. У них ведь остался еще один транспорт, его нужно доставить в порт.

— Половину своих противолодочных сил, не меньше, противник должен будет выделить на дальнейшее сопровождение уцелевшего транспорта. Тогда нам будет уже легче. — Это я сказал вслух, чтобы все слышали.

Началась очередная атака. Где-то рядом, один за другим, последовали оглушительные взрывы. Потом шумы пошли на убыль.

— Остановить ход! — приказал я и обратился к гидроакустику:

— Сколько кораблей слышите?

— Четыре. Четвертый ходит где-то далеко, едва слышно.

— Едва слышно? — Это значит, что он находится на расстоянии порядка 3–5 миль. Отлично! Практически он был нам уже не страшен.

Но три корабля еще оставались. Они были где-то поблизости. От них еще можно было ожидать активной бомбежки.