На этот раз - [4]
Роман почувствовал, что сжимает живую тряпку. Ему стало не по себе. Он поднялся, постоял над поверженным и жалким врагом. Затем распахнул дубленку и рубашку Батиашвили. Рана была открытой, а кровотечение, похоже, внутренним. Худая шея не держит головы. Жажда возмездия угасала. Все уходило - оставалась только усталость. А потом ушла и усталость. Осталась пустота.
- Пристрели меня, - прохрипел Батиашвили.
- Дерьмо, - сказал Роман, ненавидя весь мир. - Дерьмо.
ПУТЬ К СЕБЕ
Ноябрьское небо было холодным и низким. Моросил дождь. Орали вороны. Роман засунул наган Батиашвили за пояс, а свой ТТ вложил в кобуру. Осмотрелся. Один.
Батиашвили потерял сознание.
Один.
Никто не сделает за человека человеческого.
Роман склонился к раненому. Взял за одну руку - плеть плетью, за вторую. Взвалил на плечи. «Утряс», приладил безвольное длинное тело и медленно, осторожно, словно по бревну, двинулся вдоль каменного забора. Миновал забор. Заваливаясь на больную ногу, рыча от боли, вышел на пахоту - место их схватки. С удивлением увидел: поле, по которому он метался, большое.
Первый привал сделал на тропе. Он свалил Батиашвили на мокрые кочки, сам сел рядом. Ступня распухла. Он расшнуровал ботинок. Батиашвили стонал, иногда приходил в сознание. Один раз даже попросил сигарету. Роман не дал - «обойдешься!». С двух сторон тропы поднимались густые камыши. Роман пожалел об открытом поле. Там бы их могли увидеть. И помочь.
Он поднялся и взвалил Батиашвили на плечи. Плечи были что надо - настоящая платформа. Когда Роману было столько же, сколько подонку, которого он волочил на себе, он работал электросварщиком. Работал, учился в институте и содержал семью. А для этого нужно было иметь здоровье. Думал, не хватит. Но хватило.
Второй привал он сделал через полчаса. На этот раз он снял ботинок, проковылял к речке и опустил ногу в ледяную чистую воду. Так бы и сидел. Один.
Смыл грязь и пот с лица, вернулся с водой на тропу. Батиашвили лежал без движения. Плеснул водой в бледное, пустое лицо. «Еще умрешь», - проговорил он, скривившись. По-настоящему жалко ему было сейчас только себя.
Первого подонка в своей жизни он встретил, пожалуй, рановато - в четыре года. Им был водитель самосвала. Взяв с бабушки Романа деньги за двадцать километров горного пути, шофер свалил их, словно гравий, на середине дороги. Включил рычаг, и они полетели вниз - бабушка и он, четырехлетний Роман. Объяснилось все просто: другой человек, встретившийся им, предложил шоферу больше - за кирпичи.
Давняя история. Но забыть трудно: открыла счет подонкам. Теперь он со счета сбился.
Он взвалил Батиашвили на плечи. Тропа была бесконечна. Бесконечная, бесконечная, бесконечная тропа…
Однажды упали, как братья. «Потерпи, друг, - чуть было не сказал Роман, - уже недолго».
Вместо этого он сплюнул.
ПОСЛЕДНИЙ АКТ
В больницу ввалились как были: в грязи, в крови, с оружием. Нодари сделали укол от сердца. Он остался с тем, который сдался самостоятельно, - ждал приезда местной милиции.
Роман - с Батиашвили.
Через час после начала операции хирург разогнул спину. Стянул марлевую повязку.
- Дела ни к черту.
- Умрет? - Роман с огорчением почувствовал, что уже переживает за бандита.
- Мы делаем все, что можем, - сказал хирург. - Но консервант не помогает. Нужна свежая донорская кровь. Будем посылать в городскую больницу. Успеем - спасем. У нас нет первой группы.
- У меня первая группа, - сказал Роман.
- Хорошо, - сказал хирург. - И что?
- Берите, - просто сказал Роман.
- А вы были донором? - спросил хирург.
- Нет.
Хирург хотел что-то сказать, но только кивнул.
Роман лежал на каталке, рядом с операционным столом. Комья грязи на брюках, оружие за поясом, чудовищные ботинки веселили молодую медсестру.
- Начали, - сказала она.
Роман ничего не чувствовал. Кровь брали и кровь отдавали. Но бодрствовал он недолго: 600 граммов стали пределом.
- А на вид бык, - сказала медсестра. Это было последнее, что он услышал. Сознание его оставило.
А вечером он уже ехал в Тбилиси на доклад к министру. «Все относительно, - думал он философски. - Увернуться от пули и тут же потерять шестьсот граммов собственной крови». В палате преступника была установлена охрана - до выздоровления. И до суда.
АВТОР В РОЛИ ПОДСУДИМОГО
Если бы на судебном процессе, которым завершилась эта история, подсудимым Батиашвили был я, то в своем последнем слове после приговора я бы, в частности, сказал:
- Граждане судьи! В больнице в Пятигорске, где я лежал после операции, я увидел однажды перед глазами то поле, где мы стреляли - я и инспектор. Я - опять за забором, а он - как на ладони. Целюсь - стреляю. Целюсь - стреляю. Мажу. Но вот - попал. Вижу: инспектор согнулся и закачался. А потом упал. Значит, я его убил.
Выхожу из-за забора. Иду через пахоту. Подошел и увидел - только ранил, не убил. Он еще живой. Но теперь я могу его быстро прикончить. И никто ничего не узнает - мы одни. Он и я. У меня наган и еще много патронов.
Но я не стреляю. Я прячу свой наган, поднимаю инспектора - я ведь здоровый парень - и взваливаю на плечи.
Мы тащимся с ним через паханое поле? Потом через камыши. Тропа узкая и скользкая, и мы падаем. Но я встаю - я ведь здоровый парень - и поднимаю его.
Книгу составили репортажи журналиста Геннадия Бочарова, публиковавшиеся в последнее время в «Комсомольской правде». Они рассказывают о подвигах, героизме наших молодых современников, о мужестве людей в исключительных обстоятельствах. Герои книги — это стюардесса Надя Курченко, кинооператор Константин Ряшенцев, шофер Василий Головнин, спасший хлеб от пожара, летчики, предотвратившие гибель пассажирского самолета, и многие другие прекрасные люди, которые не дрогнули, столкнувшись с опасностью.
Это повесть о буднях милиции. Вернее, об одном лишь буднем дне… Автор изменил имена, сместил события, многое обобщил. Но герои этой повести — реальные люди, и почти все, что описано в ней, происходило в действительности.
В сентябре 1969 года в Северном Йоркшире, на Бримлейском фестивале, заколота ударом ножа в сердце девушка-хиппи, Линда Лофтхаус; а в октябре 2005-го убит кочергой музыкальный критик, обозреватель Николас Барбер. Следствие приходит к выводу: оба преступления — дело рук одного злодея, и двумя жертвами он не ограничился.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведение ван Эмландта «Коварный лед» относится к жанру полицейского романа. И это не удивительно — автор прослужил долгие годы в полиции.Неутомимый Ван Хаутем в «Коварном льде» — не частный детектив, не чудак и не сноб, занимающийся разгадкой уголовных «ребусов» из любопытства или ради развлечения, как герои Эдгара По или Конан Дойла, а скромный полицейский, изо дня в день сражающийся со злом за небольшую зарплату. Никаких чудес ловкости и проницательности Ван Хаутем не совершает, если не считать, конечно, чуда честной, систематической и неустанной работы по розыску преступников.
На счету оперативников убойного отдела не одно раскрытое преступление. В наши дни преступность опутала своими щупальцами все сферы жизни. Теперь неважно кто перед вами: председатель Городского собрания или художник-реставратор - и тот и другой может пустить вам пулю в лоб, если в воздухе запахнет деньгами.Лихой «ментовский» квартет наших старых знакомых: Ларина, Соловца, Дукалиса и Волкова, - снова в деле, вновь противостоит жестокости и беспределу.
Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.