На этот раз - [3]
- Граждане судьи! Батиашвили и его сообщникам нет оправдания. Но я взываю к вашей человеческой мудрости. К вашим общественным инстинктам. Я хочу сказать, что вину Батиашвили все же смягчают некоторые обстоятельства. Требование прокурора не считаться с обстоятельствами негуманно.
Раньше речи в защиту молодых преступников я начинал словами: к сожалению, юноша не знал своего отца. Он не знал своей матери. Он рано остался один.
Теперь я все чаще говорю иначе. Я говорю: к сожалению, юноша знал своего отца и знал свою мать. Он знал их дела и знал их слова. Он видел их на людях и дома. Он знал их желания и их устремления. Но что же это были за желания? И что это были за устремления?
К добру?
То, что он видел дома, он видел, конечно, и на улице. Этого оказалось достаточно, чтобы получить ущербное и порочное представление о нашем мире.
Второе. Батиашвили имел все. При минимуме культуры и максимуме энергии иметь все означает только одно: не иметь ничего. Но думать при этом, что ты живешь в раю. Это ощущение взрослого обывателя. Но молодого обывателя тянет еще и в ад.
Потянуло и Батиашвили. Он пришел к тем, кто его принял. Молодому человеку предложили дело. Дело было рискованным. Но оно открывало новые, поразительные возможности - иметь не просто все, а иметь больше всех.
Граждане судьи! Мы знаем: механизм ненасытности - худший из наших внутренних механизмов. Но работает, как самозаводящиеся часы-автомат. Хочешь выжить, остаться человеком - сыпни в механизм песка. Механизм застопорится. Или сломается вообще. Этого не знал Батиашвили. Он его смазывал. Он смазывал, поэтому что видел: смазывают почти все. Чего же мы хотим?
Батиашвили - преступник. Он виноват. Но часть его вины нам надо взять на себя. Пусть это будет первый пример справедливости. Второй - за ним самим. Надежды живут даже у могил - поверим древним.
В заключение личный, не адвокатский вопрос. Как и все в природе, критерии добра непостоянны. Они меняются. С чем же сравнивать? На что рассчитывать? На совершенство? Но совершенства достичь нельзя - его можно только объявить.
Можно, конечно, равняться на добро, которое было, так сказать, достигнуто вчера. То есть на лучшее добро. Но лучше добра, которое ты познал лично - неважно, вчера или сегодня, - не бывает.
Как же быть? Может быть, прокурор прав: закон - это добро. Но критерий добра все же зло. Нет?
ПОЕДИНОК
Голова Батиашвили снова появилась над забором. Пуля тут же ударила в землю - Роман едва успел ответить. Новая пуля - пятая - просвистела над правым плечом.
В нагане семь пуль. После первого выстрела Роман подумал: «Шесть - мои». После второго. «Пять - мои». Теперь, после пятого: «Две - мои».
Боль в ноге становилась невыносимой. Боль - главная проблема. Наверное, сиюминутная, мгновенная смерть и продолжительная боль никогда не сравняются. Разные масштабы: смерть едва заметна, а боль едва обозрима.
«Две - мои».
Он стремительно переместился.
Начинался дождь. Роман не смотрел на часы. Ничего не должно отвлекать. Время скользило по кругу. Мир сузился до нескольких метров. Перед глазами - каменный забор. За забором - преступник. Вот и весь мир. Он должен поймать преступника. Он должен его обезвредить и передать в руки правосудия. Это главное, что он должен сделать. И на все другое ему было наплевать. Но им все больше овладевали обычные человеческие эмоции: ярость, ненависть, жажда мести. Его расстреливали в упор. Его гоняли, как зайца по голому полю. За каменным забором был не просто преступник - враг общества. Это был уже и его личный смертельный враг.
«Две - мои».
Правую руку с пистолетом Роман не опускал ни на секунду. Низко пригнувшись - ближе и ближе к забору. Ближе к своему возможному убийце. Чтобы отомстить. Чтобы уничтожить. Чтобы уничтожить лично.
Голова Батиашвили мелькнула над забором. Роман, прыгая, упал. Пуля прошла рядом со щекой - он почувствовал ледяной ожог. Шестая!
«Одна - моя».
Острая боль в ноге лишила его последней осторожности. Он бросился к забору. В этот момент и раздался седьмой выстрел. Мимо? Он бежал. Значит, мимо. Он ничего не ощутил. Значит, мимо. В него не попали - наверняка мимо!
Конец?
Он добежал до края забора. Выскочил на внутреннюю площадку, поросшую бурьяном. Замер как вкопанный: Батиашвили лежал лицом в грязь в канаве. Рука с наганом торчала, как коряга.
«Убил сообщник? - подумал Роман. - Пристрелил и сбежал?» Но сообщник сбежал раньше.
Роман крикнул:
- Брось наган!
Рука Батиашвили разжалась. Живой.
Роман прыгнул. Он вдавил врага в грязь. Ему было все равно - ранен тот или только притворялся. Пристрели его - и расплатишься за все! Возьми его голову за патлы и разбей ее о землю! В кармане еще восемь пуль - целая обойма для ТТ.
Всади их все в него - твое право: он выстрелил первым и расстреливал потом тебя в упор…
- Кто тебя? - спросил он, задыхаясь от ярости. - Дружок?
- Сам, - прохрипел Батиашвили.
- Зачем?
- Все равно бы прикончили…
- С чего взял? - спросил Роман, ослабляя хватку.
- Я знал, что полковник умер.
- А то, что ты хотел прикончить меня, не в счет? Батиашвили не ответил. Он застонал и закрыл глаза. И
Книгу составили репортажи журналиста Геннадия Бочарова, публиковавшиеся в последнее время в «Комсомольской правде». Они рассказывают о подвигах, героизме наших молодых современников, о мужестве людей в исключительных обстоятельствах. Герои книги — это стюардесса Надя Курченко, кинооператор Константин Ряшенцев, шофер Василий Головнин, спасший хлеб от пожара, летчики, предотвратившие гибель пассажирского самолета, и многие другие прекрасные люди, которые не дрогнули, столкнувшись с опасностью.
Это повесть о буднях милиции. Вернее, об одном лишь буднем дне… Автор изменил имена, сместил события, многое обобщил. Но герои этой повести — реальные люди, и почти все, что описано в ней, происходило в действительности.
В сентябре 1969 года в Северном Йоркшире, на Бримлейском фестивале, заколота ударом ножа в сердце девушка-хиппи, Линда Лофтхаус; а в октябре 2005-го убит кочергой музыкальный критик, обозреватель Николас Барбер. Следствие приходит к выводу: оба преступления — дело рук одного злодея, и двумя жертвами он не ограничился.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведение ван Эмландта «Коварный лед» относится к жанру полицейского романа. И это не удивительно — автор прослужил долгие годы в полиции.Неутомимый Ван Хаутем в «Коварном льде» — не частный детектив, не чудак и не сноб, занимающийся разгадкой уголовных «ребусов» из любопытства или ради развлечения, как герои Эдгара По или Конан Дойла, а скромный полицейский, изо дня в день сражающийся со злом за небольшую зарплату. Никаких чудес ловкости и проницательности Ван Хаутем не совершает, если не считать, конечно, чуда честной, систематической и неустанной работы по розыску преступников.
На счету оперативников убойного отдела не одно раскрытое преступление. В наши дни преступность опутала своими щупальцами все сферы жизни. Теперь неважно кто перед вами: председатель Городского собрания или художник-реставратор - и тот и другой может пустить вам пулю в лоб, если в воздухе запахнет деньгами.Лихой «ментовский» квартет наших старых знакомых: Ларина, Соловца, Дукалиса и Волкова, - снова в деле, вновь противостоит жестокости и беспределу.
Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.