На дорогах Афганистана - [60]

— Господа хотят приобрести ковер? Прошу. Я могу предложить нечто вполне вас устраивающее.

Не переставая говорить, он схватил один из стоящих у стены рулонов и быстрым, плавным движением развернул его на полу. Брызнули черно-красно-бело-голубые краски — настоящая оргия.

— Бухара, — то и дело повторял торговец, как будто хотел заворожить нас этим словом, засвидетельствовать совершенство предлагаемого образца.

Значительно позже я понял, что названием прославленных ковров пользуется каждый дукандар без малейших угрызений совести, интуитивно угадывая, что в восприятии непосвященных клиентов оно ассоциируется с великолепием и таинствами древнего, сказочного Востока. Позднее, когда я уже сделался почти знатоком, мне не раз приходилось восхищаться «подлинными бухарами» и уверять из сострадания их вновь испеченных обладателей, что это и есть самые настоящие.

Барбаре ковер очень понравился. Он был яркий, «очень восточный» и совсем новенький. Сделка должна была вот-вот состояться, жена хотела лишь немного поторговаться. Но, к счастью, я заметил у стен еще несколько таких же «бухар» и решил, что спешить не стоит. Те двое посетителей, которые уже находились в давке (из обрывков разговора я понял, что они немцы). все еще рассматривали ковер того же самого рисунка, что и наш. Что это был за ковер! Старый и явно бывший в употреблении. Я хотел было обратить на это внимание покупателей, но потом решил, что дефект слишком очевиден. Может быть, у них нет денег на новый? А впрочем, какое мне дело? Пусть себе покупают. На фоне нашего цветистого чуда их ковер выглядел так, будто он находился под закопченным стеклом. По совести говоря, мне даже не хотелось смотреть на него.

Торговец продолжал уверять нас, что во всем Афганистане мы не найдем ничего лучшего, чем его ковер; тем не менее мы вышли из лавки, так и не сделав покупки, вслед за немцами, которые поспешно направились к стоящей неподалеку машине.

Только теперь я заметил их волнение. Один из них, худой, с маленькой головой, распахнул дверцу машины и взял лежащую на сиденье книжку. Полистал ее и вдруг ткнул пальцем в открытую страницу.

— Тот самый! Какой красавец! — крикнул он приятелю.

И они начали возбужденно похлопывать друг друга по спине.

Я в недоумении пожал плечами, однако невольно задумался над таким странным вкусом. Но что, если слеп я, а видят они?

В третьей или четвертой лавке мы вновь столкнулись с теми же немцами. Пока мы выслушивали, как торговец расхваливает очередную «бухару», они высматривали что-то по углам и наконец попросили показать большой ковер. Светлый орнамент образовывал крест во всю его длину и ширину. Немцы посмотрели, покачали головами и вдруг заинтересовались маленьким молитвенным ковриком. По темно-коричневому фону на нем были разбросаны небольшие стилизованные кресты, обрамленные тремя рядами белого и бежевого орнамента. Кайма с одной стороны была вытянута в форме треугольника, имитирующего крышу мечети. Отчетливо выделялись те места, где во время молитвенных поклонов должны находиться руки молящегося.

Пока Барбара была занята разговором с торговцем, я приблизился к немцам.

— Простите, что это за ковер? — обратился я к худому покупателю.

— Это же «балюч». Вы обратили внимание на орнаменты в центре?

— Да, разумеется, — соврал я, не моргнув глазом.

— Эта гирлянда из листьев, она великолепна! Не правда ли?

Так все и началось. В этот день мы не купили ни одной «бухары», зато я познал азы науки о коврах и освоился с ее номенклатурой. Правда, спустя несколько дней мы все же приобрели «бухару», но теперь я уже не мог спокойно проходить мимо ковров. Научился безошибочно отличать серийные штампы от оригинальных, редких узоров, анилиновые красители — от естественных. Количество узлов на дюйм мог определить на глаз. Видел, какой ковер действительно старый, а какой лишь искусно имитирован под старый.

Мне часто приходилось слышать:

— Хэлло, мистер, зайдите! Есть кое-что для вас.

Но — увы! — меня уже нельзя было уговорить купить «настоящую бухару». Теперь я знал, что наименования «бухара», «маури-харат», «балюч», «даулятабад» даются не по названию местности, где изготовлен ковер, а по типу узора и переплетения.

И вот я сижу в лавке с хозяином, с которым уже установил приятельские отношения, и знаю, что если спрошу о цене ковра, то он завысит ее всего на пятнадцать — двадцать процентов, чтобы было из-за чего торговаться, тогда как для новичков ковры оцениваются в два и в три рази дороже настоящей их стоимости.

В Афганистане нет картинной галереи; ее роль в какой-то мере восполняет торговля коврами. Странствующие перекупщики развешивают свой товар прямо на оградах парков и садов; в больших сералях десятки торговцев раскладывают тысячи ковров; досточтимые дукандары расхваливают туристам «бухары», а где-нибудь по углам держат редкие вещи для знатоков. Опытный торговец всегда: поймет, с кем имеет дело, уже по одному тому, как клиент рассматривает товар.

По мере посещения местных «салонов искусства» менялся мой вкус, появлялось понимание истинно восточной красоты. Совсем другими глазами я смотрел теперь на темные, приглушенных тонов «саруии» или красно-черные «даулятабады».