На дорогах Афганистана - [33]

Неожиданно молодые люди в смущении отошли. Смех утих.

Ко мне подошел старец и в двух словах объяснил, что ни о какой плате не может быть и речи и что возможна лишь одна форма благодарности: принять приглашение на вечерний чай.

Торжественно, не спеша, в сопровождении всех своих «Спасителей» мы направились к дому, отличавшемуся от прочих размером и опрятностью.

На галерее был разостлан ковер, на нем — чайники с чаем, пиалы, очищенный миндаль, фисташковые орешки и белые, похожие на абрикосы конфеты. Мы расположились на глиняном возвышении так, чтобы не подбирать под себя ноги.

Нас спросили, будем ли мы пить черный или зеленый чай. В большинстве своем жители Афганистана пьют зеленый чай без сахара. Считается (я имел возможность убедиться в этом на собственном опыте), что этот напиток не только быстро утоляет жажду, но и оказывает весьма благотворное действие на печень и почки. Черный чай наливается в чашки, до середины наполненные сахаром, который при этом не размешивают.

Разговор за чаем начал хозяин, который спросил, кто мы и чем занимаемся.

В этот момент к нему подошел какой-то молодой человек и поцеловал руку. Они обменялись несколькими фразами, но так быстро, что я не успел сообразить, о чем идет речь. Заметил только, что старца называют ходжа-саиб. Это означало, что он совершил паломничество в Мекку.

Вновь прибывший занял по приглашению старика место на ковре, перед ним появились чайник и пиала. Гости заволновались и заговорили вполголоса.

— Этот человек прибыл из Кабула, — объяснили нам.

Я решил, что наступило время прощаться. Мы поднялись. По обычаю, левая рука на груди, правая приготовлена для рукопожатий! Спасибо за помощь, спасибо за прием…

Почему же все-таки наших друзей взволновали новости из Кабула? Всю дорогу я размышлял над этим.

Дома у калитки нас ждал Раим.

— Салам алейкум, инженер-саиб. Машина в порядке?

— Салам, Раим-джан. Конечно, в порядке. А что слышно здесь?

В темноте я не мог разглядеть его лица, но ответ последовал многозначительный:

— Одно — хорошо, другое — плохо.

— Инженеры дома?

— Да, саиб!

Мы быстро прошли через сад. У Зыгмунта сидел Конрад и оба переводчика.

— Хорошо, что вы вернулись. Мы уже беспокоились. Тут Саид о таких чудесах рассказывает. Чадра запрещена, в чалмах ходить нельзя… В чайханах только о том и толкуют. Опасаются беспорядков, которые могут быть обращены против иностранцев Указ короля ожидается к празднику независимости, то есть через неделю. Что делать?

— Думаю, лучше всего пойти спать. Времени для размышлений еще достаточно, — неожиданно высказался Бронек.

Скорее для порядка Конрад спросил, есть ли у кого-нибудь другие предложения. Их не было.

На следующий день мы, как обычно, выехали на работу. Предполагалось, что это последний объезд участка. Обе группы уже разработали несколько перспективных проектов новой трассы. Надо было произвести окончательный выбор и представить министру два технически обоснованных варианта.

Лошади ждали нас в чайхане Гуляма.

Приблизительно на подшути от Пули-Хумри к Айбаку у подножия «Фисташковых гор», рядом с небольшим горным потоком, три одноэтажных строения образуют подворье, ограниченное с четвертой стороны маленьким прудиком и огромным абрикосовым деревам. Почти каждый транспорт, следующий по мазарской трассе, останавливается здесь перед штурмом «Фисташковых гор» или после него.

Сколько бы раз мне ни приходилось проезжать мимо чайханы, я всегда заглядывал в нее хотя бы на чашку чая. Гулям неизменно составлял мне компанию. Я очень полюбил его.

Приземистый брюнет с круглым смуглым лицом, он был воплощением добродушия. Из-под черной чалмы и огромных косматых бровей открыто и озорно смотрели карие глаза.

Он не только содержал чайхану, но и занимался мелким предпринимательством. Выступал, например, в качестве посредника при найме лошадей, которые походили на арабских скакунов: короткая плотная шея, маленькая голова, тонкие ноги. На каменистых горных дорогах они были незаменимы. Безошибочно выбирали путь там, где человек не знал, куда ступить.

Долгое время я не мог постичь секрета езды рысцой. Об английском способе не могло быть и речи — лошади сразу же переходили на галоп. Местные седла совсем не той формы, что наши. Глубокие, короткие, они сделаны из дерева и обтянуты расшитым бархатом. Передняя лука заканчивается серебряным украшением и виде шара.

В принципе мы с Бронеком уже выбрали трассу номер один. Она проходила вдоль «Фисташковых гор» по постепенно сужающейся долине, коротким, пятикилометровым участком преодолевала перевал и, огибая в виде довольно острой излучины узкий проход в скалах, выходила в широкую Айбакскую долину.

Умеренно обогреваемая солнцем и получая достаточное количество осадков, трасса обладала также множеством прочих достоинств. Не требовала объемных земляных работ, за исключением участка через перевал. Минимальное количество мостов, туннелей и дорожных укреплений свидетельствовало об экономичности проекта.

Второй вариант мы имели в виду представить лишь для того, чтобы стали нагляднее преимущества первого.

По линии будущей трассы вдоль высохшего русла тянулись на несколько километров каменные курганы метровой высоты. Они состояли в основном из чистого гравия, так необходимого для строительства. Все более суживающаяся долина разветвлялась через каждые несколько сотен метров. Если бы не высокие камни, здесь было бы легко заблудиться.