На дорогах Афганистана - [31]

Теплый степной ветер понес на вершину башни его песню:

Я, Гуль Мухаммад, почитаю Аллаха и пророка его,

Я путешествую по миру и борюсь со злом.

Мое сердце не знает страха, когда я сражаюсь

с неверными. Но сжимается, когда я слышу голос девушки.

Я хотел бы стать звездой, чтобы заглянуть в твои

глаза.

Я хотел бы стать ветром, чтобы коснуться твоих губ.

Твое несчастье — это и моя боль.

Да вразумит меня Аллах и укрепит мою руку!

Капли росы упали на лицо Гуля. Нет, не росы… Это были слезы девушки… И сверху донесся шепот:

— Да защитит тебя всемогущий Аллах. С той минуты, как я услышала твой голос, сердце мое и мысли мои с тобой.

Исполненный гордости возвращался Гуль в лагерь. В молитвах и размышлениях дождался первых лучей солнца. Разбудил Гуляма, старого верного слугу, и сказал ему:

— Веди караван дальше, на восток. Остановишься в первом встречном селении и будешь ждать, пока я не приеду. Не говори никому, что знаешь меня.

Старик хотел было о чем-то спросить, но Гуль знаком приказал ему молчать. Отдав распоряжение, молодой купец направился к пробуждающемуся базару. Побеседовав с местными жителями, он сразу обо всем узнал. Им овладело негодование. Слыхано ли! Дочь шейха, красавица Мириам, должна быть отдана в жены вождю неверных в залог мира и добрососедских отношений. В городе находилась целая делегация, которой было поручено доставить девушку ее будущему мужу и господину. Жители были угнетены. Некоторые даже отваживались на открытый бунт. Но в конце концов верх одержал здравый смысл и убеждение, что в этом мире ничто не осуществляется вопреки воле Аллаха.

Затерявшись в толпе, Гуль наблюдал за выездом кортежа. Он задрожал всем телом, когда увидел верблюда, несущего белый паланкин. Там за занавесками сидела Мириам, для которой билось теперь его сердце.

Через час Гуль двинулся вслед за кортежем. Он решил попытать счастья в сумерках, когда караван остановится на ночлег. Ехал вдоль берега реки. Во время вечерней молитвы горячо просил Аллаха просветлить его разум, придать рукам силу.

Когда сумерки опустились, Гуль под прикрытием скал пробрался к лагерю. Спрятал своего коня за большим камнем и стал подкрадываться к лошадям. До восхода луны оставалось еще несколько часов.

Гулю повезло — около лошадей не было стражи. Люди сидели у костров и готовили ужин. Гуль перерезал веревки, которыми были стреножены рысаки, и бросился бежать к своему убежищу, ударяя по пути кинжалом всех лошадей подряд. Ржание раненых животных нарушило вечернюю тишину. Послышался топот убегающего табуна. У костров возникло замешательство. Все бросились ловить лошадей.

Тем временем Гуль добрался до своего коня, вскочил в седло и въехал в самый центр брошенного лагеря. Перед белым шатром стояла пораженная происходящим Мириам.

— Я приехал, — сказал Гуль и поднял девушку на коня.

Темнота поглотила беглецов.

А в лагере уже сообразили, в чем дело. И вскоре несколько всадников пустились в погоню. К спешившему навстречу нареченной князю отправили гонцов.

Гуль и Мириам мчались к ближайшим горам. Прижавшись к груди своего избавителя, девушка слышала удары его сердца. Теперь она твердо знала, что принадлежит только ему.

— Ничто не разлучит нас, — услышала она шепот Гуля и прижалась к нему еще сильнее.

Взошла луна. Беглецы уже поднимались в горы, как вдали послышалась погоня… Гуль соскочил с коня. Места были незнакомые, приходилось полагаться лишь на волю Аллаха. Голоса преследующих доносились все отчетливее.

И вдруг путь беглецам преградила отвесная белая стена, замыкающая котловину. Они начали было пробираться вдоль обрыва, но, заслышав крики людей, поняли, что обнаружены. У входа в котловину теснились всадники. Гуль и Мириам оказались в ловушке.

Гуль снял свою спутницу с коня. Теперь они стояли рядом у освещенной луной скалы. Круг преследователей делался все уже. Тогда Гуль выхватил кинжал и крикнул:

— Стойте! Ни шагу дальше, не то получите только наши трупы!

Всадники остановились и спешились. Решено было ждать.

В горной котловине воцарилась грозная тишина. Настигнутые погоней молодые люди, прижавшись друг к другу, переживали минуты отчаяния. Такие минуты связывают навечно, даже если они последние на земле.

Через некоторое время послышался конский топот. Прибыл князь. Узнав, в чем дело, он впал в глубокое раздумье. Он желал эту девушку лишь потому, что не мог ею овладеть. Но не мог также не подивиться отваге и решимости молодого купца. И князь захотел предоставить Гулю ничтожный шанс на спасение.

— Ты сам видишь всю бессмысленность своего сопротивления, — обратился он к купцу. — Если ты веришь в своего бога и вера твоя искренна, построй до восхода солнца крепость, в которой ты смог бы обороняться от моего войска до самого захода; тогда получишь и жизнь и девушку, а я признаю твою веру.

Гуль и Мириам упали на колени, простерли руки к небесам и поцеловали землю, по которой ходил пророк. В эту минуту зловещая туча закрыла месяц, поднялся сильный ветер, зигзаги молний разорвали мрак, задрожала земля. И тут влюбленные увидели перед собой гигантскую фигуру.

Это был Рустам. В руках он держал огромные зубило и молот и, не тратя времени даром, принялся за работу. Эхо мощных ударов заглушало гром и завывания ветра.