Он уже не казался мне таким грозным и неприступным, Котов Константин Ильич. На его крупном правильном лице появилась улыбка.
— На Извоз, значит… Стоит, стоит…
— Лес-то там прижился? — поинтересовался Захар Николаевич.
— Еще бы! Еще бы! — воскликнул Котов. Видимо, Захар Николаевич затронул очень близкую и дорогую для директора лесхоза тему. — Вы говорите, что в войну здесь жили? Так, наверное, помните Извоз? Лысая гора! Ни деревца, ни кустика! Когда мы решили ее залесить, кое-кто из руководства мне лично говорил: «Пустая это затея, Константин Ильич! Ничего на Извозе рость не будет: земля на горе — камень». Я же однажды там, среди камней, остатки пня обнаружил. Нашел стариков: «Был лес на Извозе?» — «Да вроде, отцы наши говаривали, был. Вырубили, однако ж, в Белорецк, когда строился, весь свезли». Да… Прибавилось у меня сил. На свой страх и риск приказал сажать сосенки. И что бы вы думали? Прижились!
— Я лет десять назад там был, видел, — сказал Захар Николаевич.
— Ну, десять лет! Сейчас там — самый настоящий лес! Красивый! Ягод полно! Я бы и соседнюю гору залесил, да… — Котов развел руками, — земля не наша, не лесхозовская. А колхозу до лесоразведения — никакой нужды. Пытался вести переговоры, а председатель одно твердит: «Вы посеете, а нам ухаживать… У меня и так рабочих рук нету. Погодим маленько». Вот какой равнодушный да расчетливый… — Котов сцепил пальцы рук, уронил на них подбородок, локтями опершись о стол. — Да, а почему бы вам Карагайский лес не посмотреть? Лесоустройство там у нас образцовое. — Это уж Котов только к Захару Николаевичу обращался, тот ведь знал толк в этом лесоустройстве и мог по достоинству оценить достижения хозяйства. А Захар Николаевич от неожиданного предложения начал заикаться:
— Д-д-далеко ведь…
— А по асфальту теперь. Почти до самой Карагайки.
Я подмигнул Захару Николаевичу: соглашайтесь, мол!
В это время в кабинет вошел парень лет двадцати пяти, одетый в фуфайку. На голове его лихо сидела клетчатая кепка.
Котов бросил на вошедшего взгляд.
— О, явился! Вот что: покажи товарищам Извоз, потом в Карагайский лес. Ясно?
— Ясно, Константин Ильич! — весело поднес руку к виску шофер — видно было, что он уважал директора.
Во дворе лесхоза росли молодые тополя, они даже при слабом дуновении ветра дружно шелестели сочной молодой листвой. Дышалось легко, от зеленой-зеленой травы было зелено в глазах.
Старенький пазик уже пофыркивал заведенным мотором. Веселые от такого поворота событий (просили малость — получили автобус), мы впрыгнули в открытую дверцу машины. Семен тут же закрыл ее и отпустил ручной тормоз.
Выехали на центральную улицу Верхнеуральска, свернули налево и через три минуты очутились за городом. По шаткому деревянному мостику через Урал Семен проскочил, не сбавляя скорости.
«Мы снова очутились в Европе, на одном континенте с козой», — отметил я про себя. А Захар Николаевич другое отметил:
— Видите вон те озерца? Справа которые? Мы в войну там рыб ловили. Ой было рыбы! Чуть ли не штанами по ведру налавливали. А сейчас как, Семен?
Водитель медленно повернул голову.
— Никак. Заросло…
Впереди возвышался Извоз — высоченная гора, сплошь покрытая темно-зелеными соснами. Как на нее взобраться на автобусе, я представления не имел. Немыслимо!
Но тут Семен свернул с тракта на узкую лесную дорогу — под запрещающий знак, и я понял, что мы будем подниматься по спирали.
Захар Николаевич тем временем принялся меня просвещать:
— В наших краях сводный уральский отряд под командованием Блюхера и братьев Кашириных дрался с колчаковцами. Рабочие в основном были в отряде, беднота: русские, украинцы, башкиры, татары, латыши… До десяти тысяч. Представляешь силу? И вот на этой горе шел бой… Там памятник сейчас поставили. Увидишь… Жуков рассказывал, что его отец в этом бою участвовал, ранен был. Но из отряда не ушел, до самого нашего Кунгура по лесам да горам дотопал…
Вершина Извоза — ровная, заросшая густой травой поляна. В траве яростно стрекотали кузнечики, то и дело на глаза попадались ярко-красные бусинки земляники. Порхали бабочки, все пестрые, одна красивей другой. Около самого солнца звенел жаворонок.
И вокруг — необъятная ширь. Во все стороны света все видать на многие километры. Вон справа — Верхнеуральск, деревянный и каменный, с древней церковью и новыми цехами районной «Сельхозтехники».
А слева — горы. Целая цепь гор. Но они пониже Извоза, светло-синими волнами застыли у горизонта. Виднеется деревенька с недлинным рядком белых изб.
Захар Николаевич с разных точек фотографировал памятник. Он установлен в центре поляны. Красноармеец с шашкой и партизан с винтовкой — остановленное на века мгновение того далекого сражения. Медленно читал я надпись: «Здесь, у горы Извоз, в 1918 году объединенный отряд красных партизан под командованием Н. Д. Каширина наголову разбил соединения белогвардейских войск. В боях с белогвардейцами погибли красные партизаны: Балкунов Е. Н., Буторин Е. Н., Коротков О. С.…» Всего семнадцать человек…
В Карагайский лес стоило ехать не только ради того, чтобы посмотреть лесоустройство (я лично в нем ничего не понимаю). Стоило хотя бы ради встречи с тамошним участковым уполномоченным лейтенантом милиции Гридневым.
