На десятой планете - [30]

Космонавты вскарабкались на одну из высот. Перед ними во всей неприглядности открылась картина беспорядочного нагромождения скал, местами прорезанных зияющими провалами.

— Какой дикий хаос! — сокрушенно произнес Дубравин. — Нечего и думать, чтобы встретить здесь фаэтов.

— Забираться дальше нет смысла. Понимаешь? Лучше спустимся на равнину и пойдем вдоль гор, — словно угадывая намерения друга, предложил Хачатуров.

Но тут произошел случай, который мог бы стоить жизни обоим космонавтам.

Не рассчитав при спуске прыжка, Дубравин оказался на краю обрыва. Он попытался отступить назад, но камни под ним начали осыпаться. Рискуя тоже свалиться в пропасть, Хачатуров бросился к Дубравину и едва успел задержать его падение. Космонавты осторожно отползли назад и благополучно выбрались из обвала.

— Благодарю, Армен. Не подоспей ты вовремя, свернул бы я себе шею. В дальнейшем будем более осторожны. Беспечность никогда к добру не приводит.

— Вспомни, душа моя, что говорят альпинисты. Спускаться всегда труднее, чем подниматься.

Спустившись с гор, космонавты пошли по равнине и к полудню, по местному времени, добрались до огромной впадины.

— Море!!! — воскликнул Хачатуров, обманувшийся видом синей глазури, покрывавшей дно впадины.

— Бывшее море, — разочарованно поправил его Дубравин.

С минуту оба космонавта молча стояли у края впадины и искренне недоумевали. Куда делась вода? Испарилась? Ушла в почву? Не могла же она сгореть. И опять никаких надежд на встречу с живыми существами. Нигде не видно следов, нет ни намека, чтобы кто—нибудь мог обитать здесь, среди бесплодной темно—синей глади.

— Эх, не везет! — вздох огорчения вырвался у Хачатурова. — Куда теперь?..

— Подожди! — Дубравин даже изменился в лице. До его слуха долетело несколько слабых звуков, похожих на комариный писк. Космонавт стоял как вкопанный, но сколько ни напрягался, кроме фона приводной радиостанции корабля, ничего не слышал.

— Ты ничего не слышал по радио? — спросил Дубравин друга.

— Нет.

— Мне послышались странные звуки.

— Это у тебя от возбуждения нервов. Взгляни на индикатор. Он показывает колебания до двадцати рентген—единиц. На дне впадины, — очевидно, имеются радиоактивные минералы.

— Это, Армен, надо обязательно учесть.

По дороге к кораблю Дубравин не переставал думать о странных радиозвуках. Были ли они лишь игрой воображения или их вызывали залежи радиоактивных минералов, выходивших на поверхность? А что, если…

Вечером к Медведеву пришел Бобров, чтобы обсудить план дальнейших действий.

— За два дня мы не обнаружили признаков существования фаэтов. Это удручает. Следует активизировать поиски, а для этого нужно срочно отремонтировать танкетку, — басил Бобров, выкладывая капитану свои соображения.

— Пусть Хачатуров поможет Кулько. Вдвоем с работой они справятся быстро. — Медведев раскрыл фотопланшеты Цереры. — Смотри, вся поверхность планеты расчерчена на квадраты. Исключив районы с непроходимыми местами, мы должны обследовать все остальные. Ты со своими займешься разведкой правых квадратов, а мы — вот этой части.

Медведев сидел, облокотись о столик, и вертел карандаш. Неудачи с поисками фаэтов огорчали его не меньше, чем других космонавтов. «Есть же здесь живые существа. Они должны быть! Иначе чем же объяснить всякие сооружения, хотя и разрушенные? Кстати, тоже непонятно, почему они разрушены. Что здесь, наконец, произошло? Где обитатели Цереры? Где?» — Капитан почти вслух произнес это. Он встал и принялся медленно прохаживаться по каюте.

— Ты знаешь, Валерий, — Медведев повернулся к Боброву, — вспомнилось одно стихотворение. Хочешь, прочитаю? Написал его в студенческие годы.

— Ты разве пишешь стихи? — удивился Бобров.

— Писал в молодости. Теперь бросил. Байрон, кажется, сказал: надо чем—то большим служить человечеству. Впрочем, не в этом дело. Поэт из меня получился бы неважный, а от плохих стихов, что толку! Так вот, послушай. Называется — «Моя мечта», — и Медведев начал декламировать:

Какой вчера была далекой

Мигающая высота.

Сегодня к ней — часы полета:

Людей сбывается мечта.

А может статься, что в ракете

К другой планете полечу

И говорить детей планеты

По—русски в школах научу!

— Здорово сказано! — Бобров повторил стихотворение, растягивая слова: «И говорить детей планеты по—русски в школах научу!»

— А учить пока, оказывается, некого, — улыбаясь, добавил Медведев.

Следующий день не принес ничего, нового. Были, правда, обнаружены еще два новых пепелища, но следов живых существ не находилось. Космонавтам самим пришлось прокладывать тропинки или отыскивать дороги, скрытые под слоем пепла.

Дубравин решил еще раз побродить по тем местам, где накануне они были с Хачатуровым. Вдруг услышанные им звуки принадлежат таинственным обитателям планеты! Всякое может быть.

— Помогай, Вася, — предложил Хачатуров, возившийся с Кулько у танкетки.

— Потом. Я собрался к побережью. Возьму там пробу радиоактивных минералов.

— А почему идешь один?

— Да я ненадолго, скоро вернусь. Пойду по знакомым местам.

Так, подчинившись своим душевным побуждениям, Дубравин отошел от корабля и вскоре скрылся вдали.

— Не слишком ли опрометчиво поступили мы, отпустив его одного? — забеспокоился Кулько.