На далеких рубежах - [49]

Радисты открыли термос, каждый солдат выпил по кружке горячего чая. Он чудодейственно влияет на организм человека в пустыне. Выпьешь, пропотеешь — и уже не так донимает жара, становится легче дышать, исчезает вялость.

Затем радисты принялись разворачивать радиостанцию, солдат-наблюдатель полез с биноклем на вышку, а Поддубный в сопровождении ефрейтора отправился к мишеням, чтобы осмотреть их.

Они отошли от вышки метров на четыреста, как вдруг ефрейтор остановился и насторожился:

— Товарищ майор, поглядите! — и показал рукой вправо.

— Что там? — спросил майор и тотчас же заметил варана, медленно сползавшего с бугра. Увидя людей, он повернул назад. Добравшись до вершины бугра, на мгновение остановился, потряхивая отвислым подбородком. Варан очень напоминал крокодила. Поддубный достал из кобуры пистолет, выстрелил, но, очевидно, промахнулся — животное проворно задвигало хвостом и скрылось за барханом, оставляя на песке следы коротких лап.

— Дайте мне пистолет, я догоню, — попросил ефрейтор.

— Не надо, — майор вложил пистолет в кобуру. — И часто они встречаются здесь, эти ящерицы?

— Нет. Это, верно, какая-нибудь приблудная. Они в горах обитают. А вот шакалы частенько наведываются. До чего ж неприятно воют, товарищ майор. Прямо мороз по коже дерет!

— Страшно?

— А мы здесь редко ночуем. Больше остерегаемся фаланг и скорпионов. Один раз фаланга заползла мне за пазуху. Хорошо, что почувствовал и раздавил. А то б укусила, проклятая!

Мишени — силуэты самолетов-бомбардировщиков лежали на песчаной равнине. Каждая мишень была высыпана шлаком и обрамлена белыми камешками для того, чтобы лучше выделялась на местности. Осмотрев мишени, майор и ефрейтор вернулись к вышке, где один из солдат полигонной команды развлекал радистов поединком фаланги и скорпиона.

Насекомые сидели в стеклянной банке, разделенной кусочком картона. В одной половине — фаланга, в другой — скорпион.

— Сейчас мы увидим, кто из них сильнее, — сказал солдат и вытащил из банки картон.

Противники, вооруженные ядом, бросились друг к другу. Скорпион, опираясь на ноги, взметнул вверх свой длинный хвост с ядовитым наконечником, очевидно целясь фаланге в голову. А фаланга — желтый продолговатый мохнатый паук — насторожено сжался и, улучшив момент, впился своими сильными челюстями скорпиону в хвост и перерезал его.

— Видите, — комментировал поединок солдат, — теперь исход борьбы ясен.

Обезоружив своего противника, фаланга принялась пожирать его.

— Да, интересно, только смотрите, чтобы этот паук не схватил вас за палец, — предостерег Поддубный, заглядывая в банку.

— Не схватит! — с мальчишеским задором ответил солдат.

Радисты установили связь с СКП.

— Я — Верба-2, — передал Поддубный в эфир. — Как слышите меня, Верба?

— Отлично, — отозвался полковник Слива. — А ты готов к работе?

— Я готов, — ответил Поддубный.

Вскоре над полигоном появился первый самолет, пилотируемый лейтенантом Калашниковым.

— Я — 79, разрешите работать? — радировал летчик.

— Я — Верба-2. Работу разрешаю, — ответил Поддубный. — Ваша мишень номер один.

— Вас понял — мишень номер один.

— Работайте.

Летчик провел самолет над своей мишенью и начал описывать над полигоном круг.

Нелегкое это дело — попасть с самолета в мишень. Маневр должен быть исключительно точным. Высота, скорость, угол пикирования — все это влияет на качество стрельбы. А если летчик опоздает с выводом самолета из пикирования, может и в землю врезаться. Боясь этого, майор Гришин редко планировал полеты на стрельбу по наземным целям, а молодые летчики до приезда в полк Поддубного совсем не бывали над полигоном. Поддубный лично «провозил» их на «спарке», чтобы быстрее наверстать упущенное.

Калашников правильно выполнил первый и второй развороты, но с третьим явно поторопился. Очевидно, не хватило выдержки.

— Я — Верба-2. Повторите заход. Третий разворот начинайте, когда мишень на два размера приблизится к балансиру. Как поняли?

— Вас понял правильно.

В этот раз молодой летчик правильно выполнил и третий разворот, но допустил ошибку на четвертом — не полностью убрал крен, самолет отнесло в сторону, летчик выпустил из поля зрения мишень, снаряды легли за ней.

Поддубный зло выругался в адрес Гришина и обратился к Калашникову:

— Крен! Крен надо было убрать! Я ведь учил вас! А ну, делайте очередной заход. Не волнуйтесь, выполняйте спокойно!

— Вас понял, — передал с борта самолета Калашников.

На третьем заходе он попал в мишень. Солдат-наблюдатель доложил:

— Есть попадание!

В четвертом заходе летчик весь маневр также выполнил правильно, но стрелять было уже нечем. Он израсходовал все патроны.

— Идите на аэродром и впредь учитесь стрелять короткими очередями.

Калашникова сменил над полигоном лейтенант Скиба. У него были свои недочеты. Поддубный заносил их в журнал, чтобы затем проанализировать на разборе полетов.

Последним из молодых летчиков стрелял лейтенант Байрачный. Этот чересчур много болтал по радио.

— Я иду, товарищ майор, — сообщил он руководителю полетов на полигоне сразу, как только поднялся в воздух. — Как слышно меня?

— Слышу отлично, меньше разговоров.

— Вас понял — меньше разговоров. Да разве я так много говорю?