На далеких рубежах - [164]

Летчики и авиационные специалисты включались в социалистическое соревнование, брали на себя обязательства работать без летных происшествий, добиваться стопроцентного перехвата целей. Выпускались стенные газеты, выходили экстренные номера боевых листков, проводились собрания и всякого рода совещания.

— Беру на себя обязательство, — сказал на общем собрании полка Телюков, — сдать зачеты на техника третьего класса, чтобы во время тактических учений без помощи техника обслуживать свой самолет на запасном аэродроме, если там придется сесть.

Почин Телюкова обсудили на партийном комитете, одобрили, и в полку началось массовое движение под лозунгом: «Летчик — он же и техник!»

Лейтенант Байрачный был в восторге, что этот почин исходит именно от комсомольца.

Еще весной всем перехватчикам выдали рыболовные снасти — лески, крючки, мормышки. Делалось это для того, чтобы при вынужденном катапультировании летчик, если его не удалось бы своевременно подобрать в море, не мучился бы от голода, ловил рыбу и питался ею. И вот Телюков решил организовать тренировочные занятия по рыбной ловле.

Каждое тренировочное занятие лишь тогда чего-нибудь стоит, когда оно максимально приближено к реальной действительности. Неизменно придерживаясь этого правила, Телюков посоветовал Байрачному, Скибе и Калашникову в воскресенье утром, выходя на рыбалку, ничего съестного с собой не брать.

— Если вы, — поучал он молодых летчиков, — понабиваете свои желудки пищей, то не только сырую, но и жареную селедку в рот не возьмете. Насытившись сметаной и бифштексами, вы к тому же начнете клевать носом в своих лодках, как жирные тюлени на плавучих льдинах, и, чего доброго, занесет кого-нибудь из вас в открытое море, потом и с вертолетом не сыщешь. Давайте так: если уж тренироваться — так по всем правилам, а нет — и времени терять не стоит.

Лейтенанты согласились тренироваться по всем правилам.

Одетые в комбинезоны, в красные спасательные жилеты, с панамами на голове, рыбаки вышли к морю в восемь утра. Шли вдоль реки, вытянувшись цепочкой. Впереди Телюков, за ним Байрачный, затем Скиба и наконец Калашников. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, но в тайге стояла утренняя прохлада. Пахло папоротником, трухлявым буреломом, хвоей. Шумели и плескались под крутыми берегами река. Местами на отмелях вода рассыпалась ослепительным бисером, играла в солнечном свете, шуршала галькой.

Байрачный и Телюков вели беседу о целесообразности намеченной рыбной ловли.

— Ну ее к чертям, эту сырую рыбу! — отмахивался Байрачный. — Я и пробовать ее не стану!

— Попробуете, если приспичит. Голод — не тетка. Читали про четверку в океане? Про Зиганшина, Поплавского, Федотова и Крючковского? А поймай они, предположим, акулу, не пришлось бы варить похлебку из сапог и гармошки. Слыхали, на Каспии один рыбак, которого отнесло на льдине в открытое море, двадцать дней продержался, питаясь сырой рыбой? То-то и оно! А вы говорите — бессмысленная затея. Нет, Григорий, нужно быть готовым к любым испытаниям.

— И вы собираетесь есть сырую рыбу?

— Если поймаю, конечно, попробую.

— Хотелось бы мне посмотреть, как это будет выглядеть. Рыба трепещет, бьется в ваших руках, а вы разрываете ее на части, как зверь… Ха!

— Вот вам и «ха»! — передразнил его Телюков. — А вам приходилось слышать об американских так называемых школах выживания? — спросил он. — О них писалось в одном журнале. Такие школы имеются почти на всех базах стратегической авиации Соединенных Штатов Америки — в Западной Германии, Японии, и в Гренландии, на Аляске. В этих школах американские летчики проходят специальную подготовку, приобретают знания и опыт на случай, если вдруг окажутся сбитыми над территорией противника, то бишь над нашей территорией. В программе этих школ центральное место занимают разного рода испытания. Летчиков приучают добывать еду с помощью ножа и пистолета, учат печь картошку, варить кукурузу, высасывать из цветов мед, маскироваться, спать привязанным на дереве и всяким прочим фортелям.

— А вы откуда знаете об этом? — полюбопытствовал Скиба.

— Я ж говорю, в журнале читал. А в Южной Корее — не знаю, как теперь, а прежде был специально оборудованный лагерь военнопленных. И для кого вы думаете? Для американских летчиков. Лагерь как лагерь, с колючей проволокой и всеми прочими атрибутами. Каждому летчику, которого помещали в этот лагерь, в течение шести давали небольшую порцию риса и изредка — рыбью голову. В лагере имелись так называемые инструкторы, которые выступали в роли большевистских комиссаров. Они допрашивали пленных, загоняли их в камеры, ругали, угрожали, давали волю рукам. Словом, доводили летчика до того, что он вынужден был бежать из лагеря. Бегство — заключительная фаза обучения. Сбежал незаметно — получай «отлично».

— Комедия, и только! — заметил Байрачный.

— Я не против, Пускай у американцев будет побольше таких лагерей, — сказал Калашников, который с интересом слушал рассказ Телюкова.

— Комедия, но тем не менее факт! — продолжал Телюков. — Такой экзекуцией американские генералы стараются убить двух зайцев. Во-первых, дать практическую подготовку своим солдатам и офицерам, которым может не посчастливиться в бою, и психически подготовить их к резкому переходу от обычного образа жизни к жизни военнопленного; во-вторых, — и в этом главное, — вызвать с помощью своих коварных действий как можно большую ненависть к коммунизму. Создавая школы выживания и лагеря военнопленных, они пытаются показать: вот, дескать, что вас ждет, если вы попадете коммунистам в руки. А посему, мол, воюйте стойко, боритесь до последней капли крови. Ведь у них, у американских заправил, только одно на уме: вдалбливать в головы людей, что смерть лучше «коммунистического рабства».