На далеких рубежах - [153]

— С удовольствием, — согласился Телюков. — Я как раз на рыбалку собирался вечером, на озеро. Уху варить умеете?

— Умею.

— Вот и прекрасно. Договорились.

Вероника многообещающе улыбнулась.

Концерт состоялся на дворе, на той самой площадке, где зимой была «Ледяная Венеция». Со сцены Вероника Турчевская выглядела просто очаровательной и окончательно вскружила парню голову. Разумеется, никаких серьезных намерений у него не было, просто не прочь был приволокнуться, пользуясь удобным случаем. Коль уж так случилось с Ниной, значит, ему на роду написано оставаться «вечным холостяком».

Он слушал концерт, но все его помыслы были заняты предстоящей поездкой на озеро с очаровательной певицей. Лейтенанту Скибе, который тоже собирался ехать на озеро, он сказал как мужчина мужчине:

— Вы, Петр, оставайтесь сегодня дома… Я решил приволокнуться за артисткой…

— Как приволокнуться? — удивился Скиба, который пока еще ни за одной девушкой не ухаживал. — А Нина?

Телюков пожал плечами:

— Нина… Она покинула меня. А я ведь не монах, в самом деле!..

Артисты на ночь остановились в гарнизонной гостинице. Не дождавшись, пока Вероника переоденется и соберется, Телюков сам пошел к ней. Он поднялся на крыльцо коттеджа и вдруг услышал за неплотно притворенной дверью голос певицы:

— Поедем, Мишель! Я этому рыжему капитанчику улыбнулась в дороге, он и растаял, как воск на солнце… Хоть бери и лепи чертиков… Да ты не ревнуй.

Мишель, артист «оригинального жанра», плюгавенький и щуплый, прыснул со смеху.

— Прогуляемся вдоль озера, — продолжала уговаривать его Вероника. — Он еще нам и рыбы наловит…

«Ах ты!..» — вскипел Телюков. Он круто повернулся, добежал до машины, сел в кабину и сидел несколько минут, не зная, что предпринять — позвать ли Скибу или вообще отменить рыбную ловлю? Саднило покарябанное самолюбие.

Но вот к нему в вечерних сумерках приблизились двое.

— Вы уже здесь? — Вероника заглянула в открытую дверцу машины. — Простите, мы немного задержались. Познакомьтесь, пожалуйста, мой друг и коллега, артист оригинального жанра.

— Мишель Горохалинский! — театрально отрекомендовался артист.

— Подхалимский? — переспросил Телюков, сделав вид, что не расслышал.

Мишель застыл в позе обиженного.

— Я, кажется, обидел вас? — спросил Телюков, прикидываясь наивным простачком. — Но я туговат на ухо. Оглох от реактивного двигателя. Садитесь, пожалуйста, и считайте меня своим покорным слугой.

— Филипп, вы — прелесть! — обрадовалась Вероника.

— Всегда был таким. Вот только дефект со слухом…

Когда Вероника и Мишель (им и в голову не пришло, что глуховатых летчиков не бывает и быть не может) умостились на заднем сиденье, Телюков с любезной улыбкой сказал, что артистам не мешало бы взять с собой плащи или что-нибудь в этом роде. Возле озера, дескать, сыро, прохладно. А он пока заведет мотор.

— Правильно, — сказала Вероника. — Так ты сбегай, Мишель.

Тот поспешил за плащами, А Телюков завел мотор и, круто развернувшись, вылетел на дорогу.

— Куда же вы? — Вероника привстала, чувствуя что-то неладное.

— Не волнуйтесь. Надо бензином подзаправиться.

Сигнал. Узнав офицера, солдат поднял шлагбаум. Свернув влево, «Волга» проскочила через мост и с бешеной скоростью помчалась под гору, едва не задевая боками каменные глыбы.

— Вы с ума сошли! Куда вы! Остановитесь! — закричала Вероника, толкая капитана маленькими острыми кулачками в плечи.

— Спокойно, душенька, а то, не приведи аллах, растаявший как воск рыжий капитанчик не справится с рулем, врежется в каменную глыбу и тогда не из чего будет лепить чертиков.

— Ой, боже! — ахнула певица. — Вы слышали… Вы подслушали…

— Представьте себе — да. Но совершенно случайно.

Когда машина вынесла их на перевал, Телюков свернул влево на узкую дорогу. Под колесами зашуршала мелкая галька. Машина запетляла среди деревьев. Здесь было темно, как в неосвещенном туннеле.

Вероника всхлипнула:

— Куда же вы везете меня?

— Туда, где волков смолят, — с невозмутимым спокойствием и даже мягкостью в голосе ответил Телюков. — Вам приходилось когда-либо видеть опаленного волка? Не приходилось? Ну, так увидите.

— Как вы жестоки! Я буду кричать.

— Сделайте одолжение. Но, во-первых, вы можете надорвать горло, во-вторых, кричать в тайге — бесполезное занятие. Ну, положим, спугнете медведя — и только. Людей здесь не водится.

— Я буду жаловаться вашему командиру!

— Это можно. Но ведь мы с вами, если я не ошибаюсь, условились совершить прогулку вдвоем, не так ли? Без посторонних.

— Вы нахал!

— Возможно, — так же невозмутимо согласился Телюков.

— Идиот!

— Все может быть, но врачи пока ничего такого не замечали.

Вероника притихла, соображая, вероятно, как быть дальше. Неожиданно она зарыдала:

— Простите меня, капитан! Простите, прошу вас!

Телюков остановил машину.

— Так вот, моя милочка, — сказал он. — Никогда не думайте, что вы бог весть что… И если бы вы хоть немного представляли себе, что такое служба летчика, ночного перехватчика к тому же, то, вероятно, смотрели бы на него, как на святого. Кто-кто, а летчик видел и опаленного волка, и еще кое-что, чего вам не доведется видеть никогда. А теперь успокойтесь: я разверну машину при первой возможности и отвезу вас к вашему Мишелю. Он что, француз? Или это его театральный псевдоним?