На чужом месте - [5]

После того, как пять лет назад ег подвергли публичному телесному наказанию, она потеряла интерес к обычному сексу и не могла объяснть, что она имеет в виду под сексом необычным. Ег высекли "за изощргнное садистское хулиганство" и привели приговор в исполнение прямо на ярко освещенной сцене их переполненного институтского клуба. Еще бы там были свободные места! В стране, где категорически запрещалась самая безобидная эротика в печати и в кино, не говоря о театре, где милиция задерживала на пляжах девушек за открытый купальник, неестественным образом практиковались телесные наказания, где можно было видеть раздетую молодую женщину Следуя законам самого справедливого в мире общества, суд, как правило, назначал экзекутором жертву преступления... Майю тогда, как раз в день ег двадцатилетия, наказывал тот самый Яшка, которого ег ребята проучили за попытку лапать их девушку на танцах. Ну уж тут-то он налапался, прежде чем стал ег собственно стегать! Судьи и зрители не торопили его, сами наслаждаясь "унижением злостной хулиганки" - с такими-то соблазнительными формами...

Слгзы ярости выступили у нег на глазах при этом воспоминании. Воспитанная на культивированной советской властью патологической сексуальности, подчерпнутой из достоинства и терпеливости юных героинь "Молодой гвардии" и славных партизанок, Майя тогда всг стерпела, но из института ушла, из родного города уехала в Москву, там вышла замуж, развелась. И вот судьба занесла ег как раз в Певек, где около сорока лет назад закончилась биография ег деда, как и большинства советских евреев в 1953 году. Великая семья советских народов избавилась тогда, наконец, от очередной паршивой овцы, покончила с массовым предательством последнего из своих изначально неблагонадгжных народов на пути к построению коммунизма. Лагеря на берегу Ледовитого океана давно заросли тундровым лишайником. Только покосившиеся вышки и впаянные в мерзлоту остатки колючей проволоки напоминали об их недолгой истории. Евреи, которые той весной не были убиты прямо в останавливающихся на станциях эшелонах в результате "проявления стихийного справедливого гнева трудящихсяФ, не умерли от духоты в трюмах грузовых судов, не утонули при высадке в прибое на необорудованный берег, эти немногие дождались первых морозов и тихо погибли в неотапливаемых переполненных бараках-времянках без еды и воды. И даже через десятки лет холодный прибой нетнет, а выкатит на гальку череп какого-то, быть может, несостоявшегося Эйнштейна или вполне состоявшегося Блантера, которому "не нужен был берег турецкийФ, а потому был предоставлен вот этот - чукотский ...

Еврейство деда тщательно скрывалось в семье Майи. В отличие от СС, КПСС, в духе нашего советского гуманизма, не уничтожала полу- и так далее евреев, но жестко ограничивала их в правах,. Майе не светило бы попасть в ег институт, заяви она о дедушке-профессоре медицины. Если бы ег папа и мама сразу признались в позорном родстве, их бы вместе с дочерью поселили как полу- и четверть-жидков в Автономии. А уж узнай сегодня славное МГБ, что она нагло скрывала все эти годы свог родство с "извергом в белом халате" в своих анкетах, не отделалась бы она Яшкиными наивными фантазиями.

Припудрив потемневший от слгз нос, Майя оделась и снова посмотрела в очистившееся от пелены на глазах зеркало. Сердитая молодая женщина исподлобья смотрела на нег влажными припухшими глазами. Она натянула резиновые сапожки, положила в сумочку туфли и надела плащ, тщательно уложив под капюшон высокую причгску. В коридоре было грязно, из общего туалета в его конце тянуло мерзким запахом. Она заткнула нос, обошла разбросанные вокруг двери туалета использованные по прямому назначению обрывки газет с портретами вождей, скатилась по лестнице на мокрые доски короба - поднятого над мерзлотой тротуара. Солнце слепило ег, отражаясь от луж, неестественным ночным прожекторным, лагерным светом в контраст нависшим чгрным с синеватым отливом снеговым тучам. Под веками ломило от всепроникающего свирепого света вечного полярного дня, как тогда, на сцене, от беспощадного света юпитеров...

У дверей ресторана ег встретили двое из тргх лгтчиков. Уже издали по их лицам она поняла, что, как это вечно с летунами, вдруг срочный вылет и, к сожалению... К сожалению, глаза ег снова наполнились слезами, когда она сдавала одна плащ и сапожки в гардероб, поднималась в зал и устраивалась за чудом свободный угловой столик. Громко смеялись отмечающие какое-то важное достижение начальники из штаба аркопераций, степенно пили водку капитаны-наставники, весело ужинали и лапали пьяных буфетчиц моряки с атомного ледокола. Солнце мерцало в бородах полярников с их последним цивилизованным ужином на пути к дрейфующей станции, отдыхали гидрологи, гляциологи, золотишники. Ударники коммунистического труда были веселы каждый в своей компании и все вместе в своей вечно юной прекрасной стране. На шестой части земной суши эти люди успешно построили коммунизм, избавившись раз и навсегда от скверны еврейства, бытовой преступности, государственной измены. Портреты Берия и Ленина висели над стойкой бара с бесплатными напитками и закусками, словно специально ярко высвеченные солнцем вечного дня. Его прожекторные лучи били в отключенную хрустальную люстру под потолком, и она сияла ярче, чем от всех своих электрических огней. Майю ослепил этот свет, она отвела глаза.