На чужом месте - [3]

Зовсим жид обнаглел! Бей жидов, спасай Россию..."

***

"Это я попросил суд освободить тебя, Егора Ракова - "гордость ленинградской спортивной гимнастики", не смотря на очевидную для меня опасность твоей светлой личности для нашей страны. Я уверен, что ты надолго запомнишь капитана МГБ Глушкова и наши с тобой милые беседы в этих стенах. Но имей в виду на будущее: Советская власть пережила нашествие гитлеровских орд в 1941 и массовое предательство наших евреев в 1953. Наша партия под мудрым руководством Лаврентия Павловича Берия и его верных учеников и последователей беспощадно расправилась с антипартийной группой Хрущева-Маленкова-Жукова, смело исправила даже некоторые перегибы самого товарища Сталина. Наша страна впервые в истории человечества построила коммунистическое общество: от каждого - по способностям, каждому - по потребностям. Сегодня мы накануне победы над остатками империализма в мировом масштабе. И после всего этого наивные дуракифразгры, с подачи загнивающих капиталистов, будут учить нас, коммунистов 1995 демократии! Тебе самому партия дала возможность и бесплатно учиться в лучшем вузе Ленинграда, и бесплатно же тренироваться, чтобы стать чемпионом. А в благодарность за всг это ты и твои подельщики призывали в прокламациях народ к контрреволюции. Вот ты и стал таким, каким мы тебя выпускаем на свободу. Теперь у тебя будет более, чем достаточно времени, чтобы раскаяться. И самый смертный враг не пожелает тебе встретиться со мной еще раз. Ты всг слышал?"

УДа, товарищ капитан..." "Вот и ладненько. Учти, у меня золотое сердце. Если бы не мог ходатайство и поручительство - сгнил бы ты в тюрьме." "Спасибо вам за вашу доброту. Буду гнить дома..." "Во-от как! Ну-ну..."

***

"Я имел в виду, что п-под в-вашим "высокопрофессиональным" руководством махолгт п-просто никогда не полетит, Валерий Алексеевич. И в-вам это известно гораздо лучше, чем д-даже мне." "То есть отдел мне следует передать под руководство вам, Виктору Семгновичу Дубовику, а самому в сорок пять лет пойти на пенсию?" "З-зачем же на п-пенсию? Есть, наверное, к-какие-то сферы п-приложения и ваших уникальных интригационных спосособностей. Я лично на ваше место не претендую. П-пусть хоть П-пухин руководит вместо Драбина, было бы дело. Гглавное, прекратить в-вашу с Ясиновским имитацию бурной д-деятельности вместо работы, что, между прочим, свойственно и всему институту, как будто и созданного для б-бутафории... Вместо того, чтобы реально дать промышленности новый тип летательного аппарата, в котором так нуждается и н-народное хозяйство, и армия." "А вот мне кажется, что я вам просто антипатичен, как человек. И что отсюда все наши коллизии." "Что вы! Да п-появись завтра на вашем месте, скажем, ваш д-двойник, но способный п-принести реальную пользу д-делу, я бы и не заметил, симпатичный он или антипатичный." "Интересная мысль, - загадочно улыбнулся Драбин, прищурив злые синие глаза. - Надо продумать эту версию... Совсем даже не исключено, что от ег реализации будет немалая польза, скажем... для армии... Так что давайте продолжим нашу дискуссию после моего возвращения из командировки в Арктику, идет? Спасибо. Вы свободны."

***

Дождь пошгл сильнее, начал пузыриться на зеркальной поверхности прозрачной воды. Одновременно за бухтой коричневым пламенем засветились на низком полярном солнце дальние сопки. Борис смотрел на всг это северное великолепие - коричневые сопки, зеленоватые полупрозрачные льдины, мерцающие под водой камешки. На льдине наподвижно как чучело сидела большая клювастая чгрная с белым птица. Она не шевелилась даже когда робкая волна от простучавшего где-то катера обдала льдину и ноги птицы розовым фонтанчиком.

Южак, по своему подлому обыкновению, сразу рванул по этой глади рябь, и дождь тотчас застучал уже агрессивно по брезенту капюшона, напоминая маршевую мелодию. Сорок пять лет, равнодушно возникла в мозгу сегодняшняя дата. Просто дата, без юбилейной грусти, радости, разочарования или обиды. Враждебность или дружественность бытия, включая людей и события, были давно и умело подавлены тщательно культивированной отрешгнностью. Быть довольным хотя бы и крышей над головой.

Птица вдруг ожила, наклонила голову, скользнув равнодушным взглядом по человеку на почерневших от времени досках заброшенного причала. Она без разгона взлетела и тяжело полетела над самой водой. Привычным шестым чувством Борис почуял что-то вроде опасности. К мосткам со стороны посглка шгл человек.

Не здешний, про себя отметил, Борис. Впрочем, здесь все были пришлыми, даже и вроде бы несменяемые бичи. Этот был в модном плаще, совершенно промокших городских туфлях, как у всех, кто, сокращая путь, идет не по коробам, а прямо по хлипкой почве тундры. Незнакомец остановился у кромки воды на белой гальке и тоже не мог отрвать глаз от горящих коричневым светом сопок, белых мачт судов на рейде под низким чгрным небом, похожим на крышу исполинской пещеры с выходом к этим мачтам и сопкам. Пришлый словно сохранял про запас грозное великолепие полярного полудня, отраженное в его очках в роговой оправе. Впрочем, это могла быть и полночь... Командированный, лениво отметил Борис. Еще вчера ждал самолгта сюда где-то в Чохурдаге, а позавчера ходил по Ленинграду, где трава летом бывает сухой, где магазины, кинотеатры и клубы оригинал, а не дешгвая копия. Не сегодня-завтра он вернгтся в свой нормальный мир на МАТЕРИКЕ, а этот город и самого Бориса, стоявшего здесь с ним рядом несколько минут, навряд ли и вспомнит в беседах с трезвой ухоженной женой. Разве что при встречах со знакомыми полярниками вскользь обронит: "Вот как-то раз в Певеке видел бича на заброшенном пирсе..."