На берегу зеленого моря, у подножия желтых гор - [17]

? Душа… То, что в этом мире называют душой, всего лишь портретик на цепочке. Правда, какая-то странная сила в нем все-таки заложена. Человек до тех пор человек, пока не отдал душу, именно этот медальончик. Насколько я знаю, ни у кого из здешних не вызывает сомнения тот факт, что у каждого человека есть душа, и вопрос мальчишки сам по себе подозрителен. — Нет у меня души, — ответил я. — Умерла душа. А это — просто фотография. Какой в ней смысл, сам не пойму. Так, ношу… — Это хорошо. Эти люди слишком уязвимы, у них душа нараспашку. Федор улыбнулся, будто, бросил мне в душу свинцовую гирю. Неужели еще один? — Как ты сюда попал? — прямо спросил я. Тот пожал плечами. — Я понял, что для того мира не подхожу. Знаешь, почему? Потому что хочу стать взрослым. — А зачем? — мне вдруг смертельно захотелось поговорить о чем-нибудь другом, отличном от событий сегодняшнего дня. — Кажется мне, что тогда я стану свободнее… Говорят, это с возрастом проходит, но возраст — любимая отмазка. На него все спихивают. — Это действительно возраст… Ты даже представить себе не можешь, насколько мерзок и грязен… невыносимо грязен мир взрослых. Меня тошнит всякий раз, когда я вижу его настоящее лицо — это жирная, потная, покрытая коростой рожа со слюнявым ртом и выпученными глазами. Федор покачал головой. — Н-не верю… — В мире взрослых убивают! — отрезал я. — Понимаешь, убивают по-настоящему, не как в игре. Я сегодня убил по-настоящему. Убил невинного человека, потому что я — трус и эгоист, потому что цепляюсь за собственную жизнь. И ради нее готов рубить по корень другие… Когда-то я так же цеплялся за свое счастье и ради него готов был разрушить целый мир. Сейчас я понял, что был… не прав. — Сколько ты был ТАМ? — Недолго. Меня выгнали и оттуда. Меня отовсюду выгоняют… Федор помолчал. Потом посмотрел в окно, на часы. — Ладно, наверное, спать пора… — Да, — согласился я. — Пора. Оксана уже, наверное, спит, не стоит ее тревожить. Она сегодня устала с нами. Спокойной ночи. — Спокойной ночи.

* * *

Сквозь сон я услышал треск. Сновидение тут же сменило свой характер; мне привидело что-то ломающееся, разлетающееся на куски… Мачта. Мачта „Чибиса“ падала прямо на меня, летели в стороны щепки. Рвалось и пело дерево. Я закрыл лицо руками и в тот момент, когда деревянный столб должен был распечатать меня по палубе, сон отступил. Ломали входную дверь. Ломали внаглую, ухающими ударами плеча. Я вскочил с кровати, выдернул из постели ничего не понимающую Оксану и наткнулся на твердый взгляд Федора. Пока дверь еще держалась, я разбил окно на кухне. Второй этаж, прыгать боязно, но когда тебе вот-вот выстрелят в спину — тут уж не думаешь. Приземлился я удачно, только вышибло ударом дыхание из легких. Федор тоже, кажется, ничего не отбил, а Оксана даже вскрикнула. Ее локти как-то быстро вздулись, покраснели. Не особо церемонясь, я перекинул ее через плечо и рванул в заполненный предрассветной темнотой заулок. И вовремя — по асфальту защелкали пули. Правда, выстрелов я не слышал. Глушитель. Вместо характерного звука — глуховатые хлопки. В темноте одиноко горела лампочка над каким-то подъездом. Отбежать бы подальше, но вот этот освещенный участок… Может, если рвануть, то можно успеть? Тут еще Оксана стонет… Наверное, вывих. Я понимаю, что больно, но это по крайней мере лучше, чем очутиться в горизонтальном положении пониже уровня земли. Я оставил обоих у стены, в темноте; здесь их вряд ли заметят сразу. А сам выглянул из-за угла. Из окна торчала голова. Один из преследователей, а я был уверен, что он не один, высматривал нас на улице. Гадал, куда можно деться… Я подобрал с земли какой-то ржавый обломок, бросил камешек подальше от себя. Прямо как в боевиках — наверное, я надеюсь этим обломком замочить толпу качков, у которых по пистолету в каждом кармане. И совсем нет страха. Убить могут любого, только не меня… Именно так и можно выжить НА ВОЙНЕ; тех, кто думает иначе, убивают сразу. Он прыгнул из окна, я увидел его широкую затянутую в дорогой серый — я даже рассмотрел цвет пиджак. Пока он смотрел в темноту, держа пистолет наготове, я подскочил сзади, изо всех сил саданул железякой по голове. Странно, я даже не почувствовал ничего, никакого напряжения. И для меня было неожиданностью, что „качок“ безмолвно рухнул на асфальт. И еще одна неожиданность — его череп был расколот. Шока я тоже не испытал. Все происходило как во сне. Все это было нереально, не со мной… Я подобрал пистолет. Обойма почти полна. Не хватает трех патронов. Ощущение нереальности происходящего окончательно окутало мой мозг туманом. — Эй, вы там! — крикнул я, но следом добавил, испугался, что Федор с Оксаной могут принять это на свой счет. — В окне! На мое счастье, за мной послали тупиц. Нормальный человек принялся бы палить, даже не высовывая головы. Они разом повыскакивали из окна. Одного, кажется, я убил еще в воздухе и он упал на землю, будто мешок. Остальные два открыли огонь. Вокруг засвистели, защелкали о стены пули. Не-ет, в меня они попасть просто НЕ МОГУТ. Я прострелил обоим головы, правда, пришлось выпустить всю обойму — стрелок я не очень хороший. Тем более в темноте. Оксана сидела прямо на асфальте, облокотившись о стену. Естественно, в полуобморочном состоянии. А Федор был на удивление спокоен. — Ну что, все? — спросил он. Получилось так обыденно… — Все, — кивнул я и отбросил в сторону пистолет. Одна из многих совершенных мною глупостей, но осознал я это только потом. Потом мне оставалось лишь гадать, кто первым подобрал этот пистолет — ОНИ или полиция. — Опять в бега? — Федор провел рукой по волосам и изобразил на лице безнадежность. — Опять