На берегу зеленого моря, у подножия желтых гор - [12]

Я проснулся ночью. Хотя дул ровный хороший ветер, парус висел вяло и безжизненно. В чем дело? Я спал всегда на палубе. Верил, что Чибис в случае чего сможет защитить и себя, и меня. И корабль. Приподнялся. Сам Чибис сидел на носу и так же, как вечером, смотрел в сторону горизонта. Над черным морем повисла Луна. Свет ее… был таким странным. Я почти чувствовал его прикосновение на своем лице. — Чибис… — позвал я; он обернулся. Лунный свет плескался в его глазах. — Что случилось? Почему стоим? — Приплыли, — ответил он. — Смотри, вот же он, берег! Я встал, подошел к борту. Прямо перед носом… Действительно, берег! Такая же крупная галька, как на крымском пляже, такие же валуны чуть поодаль. Только нет никакого парапета, а вместо него… Пустота. Полная струн лунного света пустота, будто зияющая дыра, пасть, заполненная осколками выбитых зубов. Жуткая, страшная; оттуда дохнуло морозом и смертью. — Что это? — выдавил я. — Сон, — просто ответил Чибис. — Ты хотел сон — получи. Только учти, что не всегда сон будет цветным и радостным. Иногда снятся кошмары. Ну? — А когда кошмар прекратится? — спросил я. Сам не понял, зачем. Чибис посмотрет на небо. — Ну, до утра примерно четыре часа. Скоро должно закончится, наступит обычный сон без всяких видений. А может и до самого утра продлится, мне-то откуда знать? Я сошел на берег без особой охоты. Честно говоря, ожидал я совсем не этого. Не знаю… Может быть, радуг в воздухе, синего неба, прозрачного воздуха. В общем, идиллии. А тут — чернота, пещеры какие-то. Вон, кости на берегу белеют… За галечным пляжем начиналась дорога. Она шла через поле, чем-то напоминающее холмистую долину на острове. Только здесь и близко не было такой травы, по какой мы носились дни напролет. Эта больше походила на пепел. Над землей жестким ежиком торчали обугленные стебли, а более тонкие части растений облетали черными хлопьями. Чибис привычно уселся мне на шею. Я шагал по дороге, под подошвами что-то похрустывало, поскрипывало. Временами поднимался ветер и тогда пепел взлетал в воздух, приобретал странные формы. Иногда мне казалось, что я вижу дома, но уже через секунду видение исчезало. Наконец, широкая дорога разделилась на две. Одна уходила влево, к лесу и по ней мне хотелось идти меньше всего, а другая — вправо, там описывало широкую дугу и возвращалась к морю. На распутье, как и положено, стоял камень. Огромный, выше меня, белый, как кость. Я разглядел на его поверхности традиционную надпись: «Налево пойдешь — жизнь потеряешь, направо пойдешь — дураком и трусом навеки станешь». — Лучше уж быть дураком и трусом, чем расстаться с жизнью, пробурчал я. — Да не обращай внимания, — Чибис с самым беспечным видом махнул рукой. — Кому-то снится плохой сон, кошмар. Подождем лучше утра, а с рассветом оно все само по себе пропадет. — Ты уверен? Чибис кивнул. — Уверен, конечно. Садись. Я обошел камень кругом. С другой его стороны обнаружился колодец. Старый камень, из которого он был выложен, и сам по себе излучал холод, так еще морозом несло из черного жерла. С насквозь пронившего ворота свисала ржавая цепь. Она жалобно поскрипывала с каждым порывом ветра. Чибис уселся на самый край колодца. — Интересно, что там, — сказал он, нагинаясь. Я закаменел — еще чуть-чуть, совсем немного и он свалится вниз. — Совсем не интересно. Чибис взглянул на меня и в его взгляде я увидел веселость. Смех. Насмешку — незлую, дружескую, но насмешку. Как над излишне боязливым товарищем. Но когда Камень-на-Распутье вдруг стал качаться и вздыхать, Чибиса будто ветром отнесло. И куда делась вся его самоуверенность? Он стоял там, в десятке шагов от колодца, и смотрел так же испуганно, как минуту назад смотрел я. Я же испугаться просто не успел. Белая громада камня сама собой вывернулась из земли, повернулась ко мне лицевой стороной — я увидел поверх вырезанного текста тонкие линии, обозначающие черты лица. Это лицо мне вовсе не понравилось. Суровая, недовольная чем-то ряха. Зато возникло желание плюнуть в нее. — Какого х… вы тут торчите? — прогудел камень. Надо сказать, именно эти его слова вывели меня из оцепенения. Я набрался наглости и подошел к камню вплотную. — Тебе какое дело? Тебя кто-то трогал? Какого х… ты вылез? я сделал ударение на втором слове, чтобы камень понял: я подражаю ему. Но камень не понял. И, естественно, рассердился. А что такое гнев в исполнении громадной каменной глыбы?.. Камень-на-Распутье ударил в землю своим основанием да с такой силой, что я чуть было не потерял опору под ногами. Земля загудела от удара. А я вместо страха почувствовал азарт: а ну-ка, давай, померимся силой! — Скоро рассвет! — крикнул я. — Хочешь вызвать меня на поединок? Ты, у которого даже нет рук, чтобы задушить меня! — Я зато могу раздавить тебя. Вот так… Но там, куда он целился меня уже не было. Камень-на-Распутье удивленно огляделся по сторонам. И заревел во всю силу своей гранитной глотки — я ударил ему в спину. Камень оказался мягким и податливым потому что я хотел, чтобы он стал таким. Выдрав приличный клок из спины Камня, отскочил в сторону, чтобы избежать следующего удара. Нанося незначительные удары то справа, то слева, я с ужасом понимал, что начиню уставать. Зря я затеял все это. Надо было как-нибудь уговорить каменюку, убежать в крайнем случае. Но как теперь быть? За этими мыслями я едва не пропустил очередного прыжка Камня-наРаспутье. Еще хотя бы полсекунды промедления и он растер бы меня, втоптал в обугленную землю своим задом. Но мое положение оказалось неслыханно удачным, так что я смог по самые плечи вонзить руки в бок Камня и рвануть на себя, в результате чего по дороге покатился огромный валун. Бок же Камня теперь выглядел так, будто его грызанула за это место мышь. Или, скорее, крыса. Я увидел такое бешенство в холодных ранее глазах Камня-на-Распутье, что поневоле испугался. Теперь это была не игра, как раньше. Игра — для него, не для меня. А теперь он просто должен был меня уничтожить. Страх придал мне сил. Иначе я погиб бы: Камень скакал с такой скоростью и остервенением… куда там зайцу. В сумасшедшей пляске я все же заметил, что небо на востоке становится серым. — Все, Камень! — заорал я, хохоча. Это, наверное, нервы. — Смотри, рассвет! Я надеялся, что он отвлечется хоть на чуть-чуть и я смогу отбежать подальше, но Камень даже не повернулся в ту сторону. «Ошибка, — промелькнуло в мозгу, — какая это была ошибка…» Я зацепился ногой за клубок странно крепких стеблей травы, упал. Поняв, что уйти все равно не успею, перевернулся на живот — чтобы не видеть, как падает сверху черная громадина. Черная против светлеющего неба. Зажмурил глаза. Все… Но сквозь веки пробился розовый луч. Сердце подпрыгнуло так, что чуть не стукнуло о подбородок. Я открыл глаза, поднял голову. Не было черной травы, не было Камня-на-Распутье, ничего не было. Вместо этого шумел вдалеке сосновый бор. И плакал, скорчившись рядом, Чибис.