На берегах Гудзона - [49]

— Ерунда, мой друг.

Кардиф подошел к окну и открыл его.

В комнату залетело несколько больших снежных хлопьев.

— На электрической станции, очевидно, что-то испортилось, — заметил Лок.

— Быть может. Во всяком случае, теперь все снова в порядке. Оставляю на ваше попечение леди Уэргем, доктор; мне нужно поговорить по делу с Локом.

Торнтон подошел к камину, Лок неохотно поднялся и пошел за Кардифом в библиотеку.

Библиотека с одной стороны примыкала к спальне Кардифа, с другой — к маленькому будуару, от которого ее отделяла тяжелая бархатная портьера. Кардиф сел у письменного стола, указал своему гостю на стул, пододвинул к нему коробку с сигарами и сказал:

— Вы уже давно пристаете ко мне с просьбой устроить вас на службу, и я вам каждый раз говорил, что это невозможно. Теперь я передумал: вы можете уже завтра получить службу, если вы действительно хотите работать для блага предприятия, если… — он остановил свой пронизывающий взгляд на собеседнике.

— …Если вы освободите меня от этого проклятого Крегана, о котором я только что говорил.

— Если он угрожает общественной безопасности, то это мой долг, — с видом воплощенной добродетели, мягко, ответил Лок.

— Да, он угрожает общественной безопасности. Он — красный и призывает рабочих к безумию. Угроза забастовки распространяется по всей стране.

— Я подумаю об этом деле и…

— Нет времени для рассуждений, — перебил его резко Кардиф. — С завтрашнего утра нужно начать действовать, иначе все будет потеряно. Арестуйте этого молодца и посадите его в тюрьму. Вам, полицейским, не трудно найти для этого повод.

— Завтра утром он будет арестован.

— Я не сомневаюсь в том, что вы будете благоразумны.

— Я обязан исполнять свой долг.

— Да, все знают, как вы относитесь к исполнению своих обязанностей. Значит, мы договорились.

Его собеседник утвердительно кивнул головой.

— В таком случае, вернемся к гостям.

Когда они вошли, мистрисс Уэргем оживленно беседовала с доктором.

— Мы только что говорили о Джоне Гэй, — сказала очаровательная вдова. — Я утверждаю, что Гэй гениален, а доктор не хочет с этим согласиться. А вы как думаете?

— Он очень способный химик, но не гений. Всем этим ирландцам не хватает выдержки.

— Как, разве он ирландец?

— Да.

Странная улыбка появилась на лице Кардифа.

— Однако, ему, по-видимому, нравится играть роль англичанина. У него, вероятно, для этого имеются основания.

— Не хотите ли сыграть партию в бридж, мистрисс Уэргем?

— Да, с удовольствием.

Они уселись за ломберный стол и принялись за карты.

— Бубны, — сказал врач.

* * *

Винифред Кардиф стояла в передней и о чем-то серьезно разговаривала с лакеем. Лицо ее было бледно, руки дрожали.

— Я знаю, что погода ужасная, — говорила она, — и не просила бы вас пойти, если бы дело было не таким важным. Скажите мистеру Крегану, чтобы он сейчас же пришел; пусть подождет меня в саду.

— Хорошо, мисс.

Молодому человеку стоило героических усилий подавить улыбку. Свидание в этот час, в саду, при такой непогоде.

— И скажите ему, что дело чрезвычайно важное, Джемс. И еще… еще… не говорите моему отцу о том, что я вас посылала к мистеру Крегану.

— Хорошо, мисс.

Лакей бесшумно прикрыл за собой дверь и скрылся в темноте.

Через полчаса после этого разговора Винифред незаметно прокралась в сад. На ней было меховое пальто, на голову она набросила черный шарф.

Она провела в саду около четверти часа и затем, никем незамеченная, вернулась домой.

Около одиннадцати часов гости разошлись. Остался только доктор Торнтон. Несколько минут он возбужденно говорил о чем-то с мистером Кардифом, глаза которого пылали гневом. Кардиф ударил кулаком по столу:

— Для чего вам, черт возьми, столько денег, Торнтон? Я не понимаю, на что вы их тратите.

— Спросите лучше об этом проклятого старика, — сердито возразил врач. — Пиявки — ничто по сравнению с ним. Не хотите ли прочесть его последнее письмо? С каждым днем он становится все наглее и нахальнее. — Торнтон вытащил из кармана измятый лист бумаги.

— Не стоит, тут ничего не поделаешь. Достаточно сотни?

— Лучше двести.

Кардиф достал бумажник.

— Вот возьмите.

Торнтон спрятал деньги.

— А расписка? — спросил Кардиф.

— Почему вы постоянно требуете эти чертовские расписки? Если они попадутся кому-нибудь на глаза, мы оба окажемся в неприятнейшем положении.

Он все же написал несколько слов на клочке бумаги и передал расписку Кардифу. Затем поднялся.

— Ну, мне пора идти. Всего хорошего.

— Где то, о чем я вас просил?

— Я не принес с собой порошков; это слишком опасно; я не могу дать вам их.

Дьявольская усмешка исказила лицо Кардифа.

— Не разыгрывайте из себя дурака, Торнтон. Я прекрасно понимаю, что вы не станете носить их в кармане, но вы никогда не посмеете отказать мне.

— Не посмею?

Торнтон неприязненно засмеялся.

— Какое странное выражение, мой милый Кардиф.

— Старые истории могут выплыть на свет.

Смуглое лицо врача покрылось бледностью, в его глазах появилось выражение испуга, и голос его зазвучал совсем иначе, когда он произнес:

— Я ведь не сказал, что не дам вам порошков, а просто хотел узнать, для чего они вам нужны.

— В первый раз вы тоже спрашивали об этом?

Не отвечая на этот вопрос, Торнтон достал из кармана три маленьких белых конверта,