На берегах Гудзона - [47]

Когда они возвращались домой, до их слуха издали донеслось гудение мотора, и, выйдя из леса, они увидели, как перед охотничьим домиком остановился автомобиль.

Грэйс стала, как вкопанная, широко раскрытыми глазами уставившись на человека, только что выскочившего из автомобиля и ставшего к ним профилем, отдавая какое-то приказание шоферу.

Гарвей узнал отца и нахмурил брови. В то же мгновение Грэйс шепнула ему дрожащим голосом:

— Что здесь нужно этому человеку? Это ОН, ОН, приказавший мне убить Джона Роулея. Это ОН, ОН… Прогони ЕГО, Гарвей, сейчас же прогони!

Нечеловеческим усилием воли Гарвей овладел собой.

— Мне необходимо поговорить с ним, Грэйс. Пройди через заднюю дверь в дам. Подожди меня в кабинете; я сейчас же приду к тебе.

Грэйс побежала; он видел, как ее стройная фигура скрылась за домом.

Ошеломленный, не помня себя от волнения, Гарвей направился к дому и подошел к отцу, который только что собирался войти в дом.

Зубы его были крепко стиснуты, на лбу выступил холодный пот. Он не должен выдавать себя, он не имеет права своим поведением вызвать какое-нибудь подозрение у отца. Но сумеет ли он скрыть свои чувства? Где взять силы для этого?

Он подошел к отцу; тот только теперь его заметил.

— Мой дорогой мальчик, — воскликнул он, обрадованный. — Ты, оказывается, здесь. Я очень рад тебя видеть. Я так жалел, что не мог приехать на твою свадьбу. Но в Денвере я был очень занят. Ты ведь знаешь, дела…

— Пойдем в дом.

— Конечно, конечно; мы так быстро ехали, что я продрог. Я не откажусь от чашки чая.

Гарвей проводил Генри Уорда в маленький салон, рядом с кабинетом. Он едва был в силах отвечать на вопросы отца.

— А где же твоя молодая жена? — спросил старый Уорд с довольной улыбкой. — Я уже успел соскучиться по ней, хотя и не знаю ее еще. Мне хочется скорее увидеть ее.

— Она… она не совсем здорова, — пробормотал Гарвей.

Старый Уорд посмотрел на него испытующе.

— Ты тоже плохо выглядишь, мой мальчик. Я думал застать тебя в более радостном настроении.

Искренняя озабоченность появилась на его лице.

— Гарвей, дорогой мой мальчик, что с тобой? Разве ты не счастлив?

Гарвей желчно рассмеялся: счастлив! И это спрашивает человек, разрушивший все его счастье, человек, виновный в том, что жена его всю свою жизнь должна будет мучиться раскаянием за преступление, совершенное ею не по ее вине!

— Что с тобой, Гарвей, ты такой странный сегодня? — спросил старый Уорд в испуге.

— Ничего, ничего.

— Вы, наверно, поспорили между собой?

Старый Уорд нашел объяснение, которое его вполне удовлетворило.

— Да, да, — сказал Гарвей с отчаянием. — Мы поспорили.

Отец рассмеялся.

— Вот оно в чем заключается все несчастье! Первая размолвка между двумя влюбленными. И, наверно, твоя молодая жена сидит теперь в своей комнате, с покрасневшими глазами, заливаясь слезами, и не желает показаться перед старым отцом? Это не так уж страшно. Поди к ней, крепко ее поцелуй, и все будет опять хорошо. Я хочу познакомиться со свой невесткой.

Гарвей все еще стоял без движения.

— Иди же, Гарвей, не будь таким упрямым.

Гарвей не обратил внимания на слова отца, он прислушивался к происходящему в соседней комнате. Оттуда донесся шум выдвигаемого ящика. Что делает там Грэйс? Необходимо посмотреть.

— Ты прав, — сказал он отцу и сделал шаг по направлению к двери.

В это мгновение дверь открылась. На пороге появилась Грэйс, мертвенно-бледная, с жутким блеском в глазах.

Казалось, Гарвея она вовсе не видела; взгляд ее был устремлен на Генри Уорда.

Она подняла руку. Раздался выстрел; комната наполнилась дымом. Генри Уорд упал, как подкошенный. Гарвей застыл на месте, не в силах пошевелиться. Он был не в состоянии сделать это даже, когда Грейс приставила револьвер к своей груди и спустила курок.

Лишь после того, как она грохнулась на пол, он бросился к ней.

Она была еще жива. Подняв на него свои красивые, полные любви глаза, она шептала прерывающимся голосом:

— Так лучше, дорогой мой, милый, — лучше для тебя и для меня тоже.

Голова ее безжизненно откинулась назад.

Гарвей в отчаянии бросился на бездыханное тело, обхватил его руками и стал осыпать поцелуями бледное мертвое лицо и светлые волосы.

Раздавшийся позади него крик заставил его повернуть голову: в дверях стоял Джэк Бенсон, растерянно глядя на лежащие на полу трупы.

— Вы, Гарвей?.. — пробормотал он.

— Нет… Грэйс!..

— Ваша жена?

— Да.

Гарвей медленно поднялся, шатаясь доплелся до кушетки и бессильно опустился на нее.

— Идите сюда, Джэк. Я хотел через три дня сообщить вам причину, почему вы должны были отказаться от дальнейших розысков Мюриэль Брайс; теперь я могу вам это сказать сейчас же.

Срывающимся голосом он в кратких словах рассказал Бенсону трагическую историю Грэйс. Окончив рассказ, он закрыл лицо руками, судорожно вздрагивая от душивших его рыданий.

Бенсон молчал некоторое время, затем положил ему руку на плечо.

— Ваша жена тоже жертва Ку-Клукс-Клана, Гарвей, — она жертва, несмотря на то, что она убила Роулея. Но слушайте, что я вам говорю, Гарвей: она будет последней жертвой. Об этом мы позаботимся.

Гарвей молча схватил мозолистую руку своего друга и крепко пожал. Бенсон продолжал: