На белом свете. Уран - [153]

— Видите, а я и не храпела! Портвейн мне очень помогает. Какая станция? Казатин? Слышала, когда-то я там выступала…

Когда сопрано не спало, то было очаровательной женщиной. Капа следила не только за собой, но и за Наталкой: на каждой станции заставляла вместе с ней выходить на перрон и делать вольные упражнения. Ее абсолютно не смущало то, что вокруг собиралась толпа зевак. А в Могилеве ей устроили на перроне овацию: кто-то сказал, что это экс-чемпион мира по бросанию диска.

— Обо мне еще не забыли, — задумчиво промолвила Капа, кланяясь во все стороны.

Узнав, что Наталка и Давид едут в Дубулты без путевок, Капа что-то написала на листе бумаги и отдала его Наталке.

— Это записка к моей подруге Лючии Стэц, она была нашим концертмейстером. У нее в Риге квартира и сто тысяч знакомых. Она вам поможет. Не стоит благодарить, вы мне, молодые, нравитесь.

Лючия Стэц, высокая седая бабуся, на удивление проворная и стройная, прочитала записку и пригласила Наталку и Давида в гостиную.

— Узнаю Капу. Каждый раз она умножает круг моих знакомых. Пейте кофе, а я сейчас позвоню. Вы с Украины? Я в восторге от вашего оперного театра. Когда он гастролировал в Москве, я специально ездила туда, чтобы послушать Евгению Мирошниченко и Бэллу Руденко. Колоссально! И еще я в восторге от вашего Лысенко.

— Нам очень приятно, — сказала Наталка.

Лючия долго куда-то звонила, возвратилась радостная.

— Если вы не устроитесь в пансионате, то можете остановиться у моих приятелей в Дубултах. Адрес я вам напишу. Сильва и Янис Сурвиллы. Дети их поехали на Кавказ, и квартира свободна. Вы будете себя чувствовать, как дома. Устраивайтесь и позвоните мне, я буду рада.

Поблагодарив гостеприимную Лючию, Наталка и Давид взяли такси и через полчаса были в Дубултах. В пансионате им предложили капитальную брезентовую палатку. Давид отказался, боясь, что Наталка может простудиться.

— Поедем к Сурвиллам.

Наталке очень понравился домик Сурвиллов да и сами хозяева — старенькие, симпатичные люди.

Сильва Эрнестовна провела их на второй этаж:

— Вот ваша комната, спать можно и на балконе. Ванна — рядом. Готовить можете на кухне, а то в ресторанах дорого. Устраивайтесь. Мы вообще никого не принимаем, но отказать Лючии я не могла. Это подруга моего детства… Мы когда-то вместе работали в цирке… Помойтесь с дороги и приходите пить кофе.

День угасал. Сквозь высокие золотистые стволы сосен виднелось седое море, неспокойное и тревожное, а может, это только так казалось Наталке. Что-то удручало ее, и Наталка не могла найти причины. Все ведь сложилось прекрасно: встретились хорошие люди, рядом море, уютная комната… Комната… Одна широкая кровать, кресла, трельяж, шкаф… Конечно же хозяева приняли их с Давидом за супружескую чету. Но это невозможно… Надо объяснить Сильве Эрнестовне. Кто-то постучал в дверь.

— Прошу.

— Мы приглашаем вас к столу, — церемонно поклонился Янис. Он был в белой сорочке с пышным черным бантом. — Простите, ваш муж еще в ванной? О, извините!

— Я сейчас буду готов! — ответил из ванной Давид.

— Вам нравится у нас, Натали? Тут хочется жить тысячу лет, — Янис вышел на балкон. — Вы слышите, как шумит море? Вы с ним можете разговаривать, как с живым… Но это в мои годы… А вам еще есть о чем говорить с вашим мужем.

Янис проводил Наталку и Давида в просторную комнату, посадил возле столика в удобные кресла, наполнил маленькие рюмочки. Сильва Эрнестовна принесла кофе.

— Это знаменитый рижский бальзам. Самый лучший напиток в мире, помогает от двадцати семи болезней, — Янис подал рюмки Наталке и жене.

— Янис, больше двух рюмок ты сегодня не получишь, даже если будешь заливаться соловьем, — заверила Сильва Эрнестовна.

— У вас тоже такая жена? — обратился Янис к Давиду. — Если нет — пользуйтесь случаем… За ваш приезд… За Украину… Там тоже мое сердце… На Украине погиб в двадцать восьмом году мой брат… Он служил вместе с Яном Фабрициусом… За наше знакомство и за нашу дружбу.

— Теперь я хочу угостить вас украинской горилкой, — сказал Давид, сбегал на второй этаж и принес бутылку с перцем.

— Весьма вкусен бальзам, — похвалил Янис, попробовав.

— Янис, ты много себе позволяешь, — сделала замечание Сильва Эрнестовна.

— Сильва… Мне кажется, нам сегодня не надо выступать на арене. Мы были когда-то чудной парой. — Янис обнял жену. — Мы работали под куполом цирка на трапециях. Нас видела вся Европа…

— Да, когда-то мы летали в поднебесье, а сейчас уже не очень быстро ходим по земле, — печально улыбнулась Сильва Эрнестовна.

— Всему свое время. Диалектика… Теперь я советую вам пройтись к морю, а потом хорошо отдохнуть с дороги.

Наталка и Давид долго сидели на берегу, слушая величественную симфонию моря.

— Замерзла? — Давид накинул свой пиджак на плечи Наталки.

— Мне хорошо… Легко дышится…

— Мне тоже… Ты не жалеешь, что поехала?

— Нет, — ответила после паузы. — Давид…

— Что, Наталка?

— Понимаешь… мы не можем оставаться в одной комнате…

— Почему? Я врач и… даю тебе слово, что… Ты можешь не беспокоиться… Я буду спать на балконе…

— Нет. Я попрошу Сильву Эрнестовну, чтобы она устроила тебя в другом месте.

— Пожалуйста. Но это условности. Им нет абсолютно никакого дела до нас.