На белом свете. Уран - [12]

— Трактор стоит. Второй день стоит, Нечипор Иванович. Вы тут пьете, а он стоит…

— Я знаю, вал треснул, в район свезли, обещали к завтрашнему дню сделать.

— План пахоты на зябь срываем, а вы все так, холодочком, холодочком, — печально покачивал головой Коляда.

— Да он же днюет и ночует в поле, — не удержалась Мария.

— Помолчи, Маруся. — Нечипор подошел к Коляде. — Если вы пришли в такой день в мою хату, то скажите мне и вот этим людям добрые слова, а если нет у вас в сердце их, то идите стороной, а для разговора вызывайте меня в контору, там все можно выслушивать, даже оскорбления. Привыкли. Посмотрите, есть тут мой сын? Нет Юхима на празднике моем — он в поле пашет, а вы — «холодочком»…

Коляда усмехнулся.

— Извините, что я так несвоевременно, служба, хе-хе…

— Да будет вам, садитесь к столу!

— Нет, нет, — замахал руками Коляда. — Что вы, у меня работа, и я ж не пью.

Коляда широко шагал по утоптанной тропинке, злой на себя, на людей, которые поют в Нечипоровой хате, на весь белый свет. У всех есть радость хоть маленькая, а у него — никакой. Куда б это пойти, куда деть себя? Устал, заснуть бы… Нет. Прийти домой и опять видеть желтое скуластое лицо жены, ее грубые узловатые пальцы… Какая ж тяжкая это дорога к своей хате! Сколько ему еще придется по ней ходить?

Село окутывает ночь.

Темно…

Возле кустов калины две фигуры. Шепот:

— Стешка, не уходи… Я ж люблю тебя…

— Не лезь, слышишь, а то влеплю!

— Все его ждешь? А он забыл о тебе. В городе знаешь какие девчата!

— И пусть!.. Это, Юхим, не твоя печаль.

— Не дождешься ты его, Стеша.

— Дождусь… Иди к своему трактору, а то как узнает Коляда, то…

— Я и завтра приду, Стешка…

Коляда шагнул к кусту калины и вспугнул любовь…

4

Пройдет несколько дней, и этот огромнейший дом заполнят сотни хлопцев и девчат. Они съедутся сюда из сел, городишек и городов с тяжелыми чемоданами и котомками, будут обниматься при встречах, словно не виделись вечность. Первые дни в комнатах будут устраиваться царские ужины, каждый будет тащить сюда все, что привез из дому… Потом все войдет в привычное русло, студенты начнут бегать в столовую, в библиотеки, читалки, а вечерами пить кипяток с халвой.

А сейчас здесь еще хозяйничали ремонтники; пахло известью, краской и восковой мастикой. Платон перешагивал через ведра, сгибаясь в три погибели, пролезал под «козлами» и добирался до своей комнаты, которую он занимал все каникулы с высочайшего позволения коменданта общежития Ерофея Пименовича Кашкина.

К Платону Гайворону Ерофей Пименович с первого дня относился с глубоким уважением, потому что тот, возвратившись из армии, около года не снимал военной формы, а при встречах отдавал честь… Кашкин поселил Платона в лучшей — на трех человек — комнате с балконом и выдал два матраца. Он любил побеседовать с сержантом запаса, интересуясь главным образом его службой в армии. Такие разговоры велись наедине, потому что речь шла о военных делах, а это надо понимать…

— Здравия желаю! — отчеканил Платон, увидев Кашкина.

Кашкин тоже козырнул и пошагал вслед за Платоном.

— Съедутся скоро наши, — с нескрываемой радостью сказал комендант. — А что у тебя, Платон, слышно?

Они зашли в комнату, и Платон начал рассказывать обо всем: какая очередь была на станции технического обслуживания, что он делал, какие и откуда заезжали туристы. Выслушав полный отчет, Ерофей Пименович удалился, пообещав заглянуть позже. Уже из коридора, как бы между прочим, он сообщил:

— Да, там тебе звонила какая-то в восемнадцать пятнадцать.

— Звонила?!

— Угу. — Ерофею Пименовичу не понравился этот радостно-тревожный тон Платона. Вообще он не мог терпеть, когда в общежитие звонили посторонние люди, и издал приказ, согласно которому вахтеры могли позвать студента к телефону только тогда, когда просили из академии. Для Платона он сделал сегодня исключение.

Да, это звонила она, Наталка. Платон включил утюг, начал гладить брюки. Сколько дней прошло после того неприятного события в лесу? И теперь Платон, когда встречался с Наталкой, всегда вспоминал об этом.

В автоинспекции, куда милицейские патрули препроводили «Москвич», нервно ходил по комнате представительный полковник.

— Это она, — сказал полковник майору автоинспекции, увидев Наталку. А потом с укором — дочери: — Ты же знаешь, Наталка, чем все это могло кончиться для тебя?.. А вы, молодой человек, — это Платону, — должны были доставить больную девушку домой, а не везти в лес.

— Я сама его попросила, он не виноват, — заступилась Наталка.

— Товарищ Гайворон, — строго объявил майор, не слушая девушку, — за нарушение правил эксплуатации автотранспорта штрафую вас на сумму…

— Папа заплатит, — перебила майора Наталка.

— Нет, я сам, — Платон торопливо достал деньги и протянул майору. Тот выписал квитанцию и приказал: — Отнесите в бухгалтерию.

В бухгалтерии очередь. Платон ругал себя на чем свет стоит. Наконец заплатил деньги и выбежал на улицу.

— Мы вас отвезем домой, — услышал он голос Наталки. Она с отцом стояла возле «Москвича».

— Садитесь, — пригласил полковник, открыв дверцу машины, а затем подал руку: — Будем знакомы. Нарбутов Михаил Константинович.