На белом свете. Уран - [115]
И вдруг у Коляды появилась блестящая идея. Он сел в машину и поехал в косопольскую чайную.
Семен Федорович зашел в чайную с черного хода и вызвал Исаака Ароновича. Ожидать его пришлось долго. Исаак Аронович в белоснежном халате появился неожиданно.
— Семен Федорович, я вас очень уважаю, но не имею времени даже сказать вам «здравствуйте». Вы знаете, кого я сейчас кормлю? Первого секретаря!
— Дорогой Исаак Аронович, выручайте, — взмолился Коляда, — век не забуду.
— Что вам надо? Говорите быстро, а то меня уже здесь нет. Я весь там, — Исаак Аронович показал на дверь.
— Завтра в Сосенку ко мне на собрание должен приехать товарищ Шаблей. И я не знаю, чем его кормить.
— Вы хотите, чтобы и я приехал?
— Нет… Но я должен знать, что он ест. Скажите…
— Записывайте. На завтрак я подал ему картошку по-косопольски со шкварками. Холодец и помидоры. Кислое молоко. Нет, кислое молоко вычеркните. На обед — борщ и шашлык по-карски.
— Как, как?
— Что вы меня мучаете, Семен Федорович? Я уже иду.
— Обождите! А поросят будет есть?
— Слушайте, Семен Федорович, вы хотите иметь ужин?
— Хочу.
— Он у вас будет. Я приеду к вам и приготовлю такой ужин, что первый секретарь будет доволен!
— Спасибо вам!
— На сколько персон? Заказывайте на тридцать, — посоветовал Исаак Аронович, — правление, ревизионная комиссия, актив… Идите и не беспокойтесь. А я сейчас так спешу, что не имею времени спросить, как здоровье вашей жены.
Коляда знал, что сегодня привезли Меланку с двумя сыновьями домой. Он слышал, как говорили молодицы, наводя в клубе порядок:
— Такие хлопчики! Как нарисованные!
— Оба чернявые, глазенки как тернины.
— Вот счастье Меланке.
— Наплачется, бедная, пока поставит на ноги.
— Колхоз не даст пропасть, это вам не старые времена.
— Хотела бы я видеть того волокиту, что от сынов отрекся.
— А он тут недалече ходит.
— Как же назвала?
— Одного Юрком, а второго… Семеном.
— Семеном? Сдурела. Так каждый же будет знать, что…
— Тихо! Кто-то ходит за дверью… Уснуло село.
Спали Меланкины сыновья, а она сидела, думая свою невеселую думу…
И Коляда не спал. Стоял, прислонившись к стенке, не решаясь постучать в окно. Хоть одним глазом посмотреть бы на своих сынов. Разве не мечтал он всю жизнь иметь сына? А теперь их у него двое.
Коляда тихонько постучал в стекло.
— Кто там? — такой знакомый голос Меланки.
— Я, Меланочка, я.
Пустила в хату.
— Зачем пришел? — повеяло холодом от Меланкиных слов.
— Покажи сыновей.
— Не твои. Уходи, Семен.
— Мои, мои, Меланочка…
— Нет у тебя сыновей. Сам отказался.
Коляда хотел подойти к кровати, но Меланка заслонила дорогу:
— Не подходи!
— Меланка, не прогоняй меня. Это же наши дети… Мои…
— Поздно вспомнил.
— Я же любил тебя, Меланка… Если бы тогда, после войны, не приехала Фросинья, то жили бы мы с тобой сейчас-Только с тобой я находил отраду…
— Не вспоминай. Разве у тебя есть сердце? Ты же только служишь. Всю жизнь дрожишь за свою шкуру и гоняешься за чинами, а их нет. Ничего у тебя нет. Ни семьи, ни счастья. И от сынов своих отказался. Боишься сказать, что они твои.
— Я не боюсь! Я всем скажу! Слышишь, скажу! — кричал Коляда. — Мои сыновья, мои!
Заплакал ребенок. Меланка взяла его на руки:
— Спи, мой маленький, спи…
В это время заплакал второй ребенок. Коляда подбежал, схватил ребенка и прижал к своей груди. Какое-то незнакомое до сих пор чувство наполнило его сердце, и он готов был кричать на весь свет: «Мои сыны, мои сыны!»
Так и стояли они с Меланкой друг против друга с сыновьями на руках…
Возле школы играл духовой оркестр. И хотя до собрания еще было много времени, люди все подходили и подходили. Щебетали молодицы, неторопливо разговаривали мужчины, а девушки ждали, пока кто-нибудь из хлопцев осмелится пригласить танцевать.
Коляда одиноко сидел в пустом кабинете директора школы и, сдвинув на окне занавеску, смотрел на говорливую толпу. Еще несколько дней назад, еще вчера он с чувством страха за себя думал о собрании, об этих людях, которые вынесут ему приговор, а сегодня это чувство исчезло. Утром позвонил с маслозавода Василь Васильевич Кутень и оглушил новостью: Бунчук написал заявление, чтобы его освободили от обязанностей секретаря райкома. Завтра пленум.
Теперь Коляда ожидал приезда Шаблея. Что ж, всему приходит конец, думал Семен Федорович. Если б вернулись молодые годы, то не так прожил бы он жизнь, не так… А теперь все в прошлом. Жизнь вместилась в тоненькую папку с газетными вырезками, которые уже никому не нужны. У Бунчука, наверное, тоже есть папка с газетными вырезками… Неужели все в прошлом? А сыновья? Нет.
Вдруг он увидел, как на подворье школы вбежала Фросинья. Черный платок спадал с ее плеча, будто подрезанные крылья.
— Люди! Люди! — кричала она, протягивая желтые костлявые руки.
Коляда вышел на крыльцо.
— Вот он, вот он! — подбежала к нему Фросинья. — Это его дети у Меланки! Его! Скажи, скажи, пусть все знают!
Толпа притихла.
— Мои, — хрипло сказал Коляда, — мои сыны…
— Слышали, слышали?! И это при законной жене! — Худую фигуру Фросиньи будто ветром носило по кругу. — Я тебя со света сживу, я расскажу, как ты доносы на людей заставлял меня писать…
Толпа гудела, а Коляда не слышал ни единого слова. И опять крик Фросиньи вернул его в чувство:
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
За книгу «Федина история» (издательство «Молодая гвардия», 1980 г., серия «Молодые голоса») Владимиру Карпову была присуждена третья премия Всесоюзного литературного конкурса имени М. Горького на лучшую первую книгу молодого автора. В новом сборнике челябинский прозаик продолжает тему нравственного становления личности, в особенности молодого человека, в сложнейшем переплетении социальных и психологических коллизий.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».