Джейк прильнул к одной из свободно открывающихся дверей между комнатой ожидания и коридором.
— Похоже, недолго. Сюда идет мистер Бомонт.
— Джона… — в голосе Никки были нотки отчаяния.
Вошел улыбающийся Раф.
— Я на секунду. Пришел сказать, что у Эллы родился мальчик. Закурить не предлагаю, боюсь, жена не одобрит, но вы не представляете, как искренне я вам благодарен и признателен.
— Джона…
— Мои поздравления, — Джона протянул руку. — Мы были рады помочь.
— Дорогой…
— Тогда в путь, — сказала Уайн. — Пора укладывать наших вояк в постель. Будьте добры, пожелайте Элле от нас самого хорошего.
Раф кивнул.
— А теперь простите, меня ждут жена и сынишка.
— Джона!!! — вскричала Никки. — Я беременна, черт тебя побери!
— Тетя, нельзя говорить «черт побери», — назидательно заметил Чик.
— Я знаю, прошу прощения. — Никки испуганно смотрела на Джону. — Я… я весь вечер пытаюсь тебе сказать. Но нам все время мешают.
— Ну, тогда нам точно пора, — сказала Уайн. Она быстро обняла и поцеловала Никки. — Следи за собой и держи меня в курсе.
Джона и Никки остались одни.
— Ты беременна? Ребенок? Уверена?
— В этом нет ничего сверхъестественно-го, — со слезами в голосе сказала Никки. — Как ты думаешь?
— Почему… ты не сказала раньше? Только сейчас? Наверняка ты знала давно.
— Смелости не хватало. Я думала… ты не хочешь ребенка.
— Не хочу?! — Джона закрыл глаза, а когда открыл их, они так страстно горели, что Никки не сдержала слез. Джона крепко обнял ее. — Прости меня, прости, если хоть на минуту тебе так показалось. Это неправда. Никки, я люблю тебя, а при мысли, что ты носишь моего ребенка… — Он взволнованно прижал ее к себе. — Это для меня самый лучший подарок.
— Даже лучше билета на Юбилейный бал? — поддразнила она.
— Ну, если чуть-чуть. — Джона погладил ее по голове и нежно поцеловал. — Потому что все это началось здесь. И здесь же продолжилось.
***
— Он такой красивый, — прошептала Элла, поглаживая малыша по щечке.
Раф склонился над ней.
— Для маленького красненького сморщенного человечка даже слишком.
— Раф!
— Шучу. Это самый красивый сын в моей жизни. Я имею в виду, первый. — Раф заправил локон ей за ухо. — Давно хочу тебе сказать, — (Элла кивнула, считая пальчики на ручках и ножках), — я люблю тебя, amada. Всем сердцем, всей душой.
— Что?! — Все цифры вылетели у Эллы из головы.
— Я люблю тебя. — Раф лукаво улыбнулся. — Удивительно, почему эти слова казались мне раньше такими трудными, а теперь так и хочется… Amada, ты плачешь? Тебе плохо? Позвать медсестру?
Элла покачала головой, утирая слезы, чтобы они не попали на малыша.
— Это от неожиданности. Раф, я тоже люблю тебя.
Он чмокнул ее в щеку.
— Оказывается, слышать эти слова не менее приятно, чем произносить.
— Такие выводы мне по душе. Знаешь, тебе придется многое наверстывать.
— Я наверстаю, обещаю.
— Мы должны позвонить родителям и Шейн и рассказать о ребенке. — Элла поняла, почему Раф вдруг сник. — Не тревожься. Если посчастливилось нам, посчастливится и Шейн. Она встретит свое счастье.
— Возможно, — Раф глубоко вздохнул, — возможно, она встретит его на следующем «Золушкином балу»?
— Как, как ты сказал?! — Элла не верила своим ушам. — Ты… — слезы опять показались у нее на глазах, отчего они стали похожи на расплавленное золото, — ты хочешь продолжить традицию?!
— Никуда не денешься. Деньги идут на доброе дело. Недавно я кое-что разузнал: за все годы, что твои родители дают балы, распался только один брак.
— Брак Шейн?
— Причем по большому счету его нельзя считать распавшимся, поскольку он был незаконным. — Раф вздохнул. — Давай попробуем, amada. И… не будем ждать еще пять лет.
