Мю Цефея. Игры и Имена - [37]
— Джон Леннон мертв, у-у-у.
Я кивнул:
— Очень приятно. Сеня.
Они забрались на танк, и мир начал шататься. Земля стала жидкой, как квас, и мы поплыли, подгребая электрогитарами. Beatles затянули песню, а я закрыл глаза, чтобы лучше слышалось. Пели, конечно, «Время колокольчиков».
На строке: «Колокола сбиты и расколоты» меня разбудил телефонный звонок.
— Але.
— Сенечка? Сенечка, это Тамара Петровна — секретарша, узнал?
— Кого? — Я клюнул носом и чуть не провалился в сон. — А, да, узнал.
— Сенечка, у нас ЧП, выручай!
— Кого?
— Говорю, у нас ЧП. В ночную вызваниваем.
— Кого… случилось?
— Поганкин не дал роспись на седьмой образец, а его завтра надо отправить.
— Ну так пускай завтра и подпишет.
Тамара Петровна пару секунд тяжело молчала в трубку:
— Сенечка, миленький, так говорят, что он это… опять.
— Чертей ловит?
— По бутылкам, да. Выручай, Сенечка, я адрес дам, он телефон не берет, пропил, наверное, сволочуга.
Я зевнул в ладонь.
— А я че самый скорый на помощь?
— Сенечка, ну так твой район же у него. И мне тут… Сенечка, подожди, мне тут сказали, что ты, если что, на подхвате.
Я уронил голову на стол и пробубнил:
— Его, этого Поганкина, все равно рано или поздно уволят, а тут хоть сам виноват.
— Сенечка, всем же достанется. Шпагин над проверкой трясется, у него и без того не все так гладко, а мы под руку, под руку, Сенечка.
— Мы под жопой, — сказал я, — давайте адрес.
***
Я шел по пустым улицам, вымокшим от октября, дышал в замерзшие руки и жмурился. Поздняя ночь и раннее утро никак не могли поделить небо, фонари горели плохо, в шашечном порядке. Где-то над городом кружила песня Цоя, желая людям спокойного сна, и оттого я чувствовал себя еще большим дураком.
У подъезда Поганкина стояли люди и о чем-то спорили. Я решил, что спорить в такой час могут только алкаши или поэты. Отмерив в голове самую широкую траекторию, я начал их обходить, а потом встал как вкопанный и почему-то не удивился.
— Сеня, ты?
Ко мне повернулся растерянный Поганкин. Он стоял в той же мастерке, но вместо туфель был обут в домашние тапочки.
— Я, — сказал я.
— Ты чего тут? Ты точно ты, Сеня?
Эти слова он уже протянул с выдающейся алкогольной музыкальностью, и я вдруг понял, что попал в беду.
— Да, я, кто ж еще?!
— А как ты… — Поганкин хотел обвести пространство вокруг рукой, но внезапно засмотрелся на свои пальцы и замолчал. — Ну, дае-е-ешь.
— Мне сказали вам…
— Это вот, — Поганкин указал на худощавого дядьку с лицом деревенского Геббельса, — Роман Ильич.
Я нашел в себе силы осторожно кивнуть.
— А вот это его… кто? Брат?
— Друг, — прохрипел Роман Ильич.
— Его, Сеня, друг — Татарин.
— Турок, — поправил второй алкаш.
— Да-да, Турок.
Турком он, разумеется, не был. Имел вполне славянские черты лица, сильно траченные хорошей жизнью и плохой водкой. Вместо «турка» — в голову лезло слово «окурок». Это если без мата.
— Я их… Что? — бормотал Поганкин. — Я их уже провожал, а тут… кто? Ты, Сеня? Тебе б пойти отсюда. Сейчас не очень ты вовремя.
— Слушайте…
— Твой сын, что ли?! — каркнул Ильич.
— Да пофиг! — вмешался Турок. — Ты стрелки не переводи, ага.
Поганкин прихлопнул веками свои пьяные видения, а потом отшатнулся.
— Вы серьезно, что ли, ребята?
— А ты тут несерьезных видишь?!
— Да я же завтра… Я как только… Ну вы чего?
Турок резко обернулся на меня. В его глазах плавала тягучая вино-водочная темень. А потом ее вдруг прострелила какая-то новая и злая мысль. Мне стало не по себе.
— А ты чего такой увертливый, а, братик? — прошипел он Поганкину. — Куда так менжуешься, хочешь мне обидно сделать, а? Кого-то необразованного тут увидел?
— Да я не…
— Ну, все-все, я же не серьезно, брат, — замогильно улыбнулся Турок, — я же шучу, а? Я шутки шучу. Ты куда так на очко присел, а? Тут все как надо, тут все грамотно, чего тебе бояться?
— Да я не боюсь, ребята. Я просто…
— Ну, хорошо. Главное, что не боишься, а? Глянь, — Турок опять посмотрел на меня, — все знакомы, а вот малого не знаю. Твой малой? Твой. Здорова. А? Че молчишь? Че он молчит?
— Да какой он… Да он тут вообще ни при чем.
— Тихо-тихо. Конечно, нет, брат. Ты не волнуйся, ага? Слышь, спокойно. Щас мы с малым немного прогуляемся, поговорим, ты ж не против? Та не против, конечно, все ж друзья, а?
— Ну-ка… — Ильич протер воспаленный глаз, и я увидел на его костяшках посеревшие наколки. — Иди… Да ты че как дура, пацан? Иди сюда, иди.
— Не надо, — я отступил на шаг, дыхание застряло в горле, и быстро-быстро застрочило сердце, — я предупреждаю, не надо.
— Кого ты там предупреждаешь?! Поразмыслим с тобой, да? А? Давай, куда отходишь? Нормально поговорим, ты че? Пойдем-пойдем, давай. Как дура, малой, ты че меня смешишь, стой на месте!
Почему-то в тот момент из моей головы испарились все храбрые мысли, а вместе с ними испарился тот фильм про карате, который я как-то раз смотрел у Бори Дроздко, обсуждение бокса с отцом и борцовский прием дяди Окопа. Я вдруг вспомнил… нет, я ничего не вспомнил, в черепе звенела пустота, вместе с рвотой к горлу подкатывал комок ужаса.
А потом я увидел, как Поганкин вцепился в куртку Ильича. Он выдохнул что-то среднее между: «Положь ананас» и «Не трожь пацана» и сразу получил в печень. Хрипя, Поганкин натуральным образом повис на Ильиче.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Правильно выбранный путь героя, тайные знаки и траектории полетов — все это магия геометрии, которая превращает обычную действительность в мечту. Герои рассказов бродят по лабиринтам, возводят удивительные конструкции и раскраивают пространство, надеясь в конце концов прийти в единственно нужную точку встречи. Точку встречи со своим самым большим кошмаром или самой большой любовью. Главное, правильно сложить оригами из себя, мира и читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вторая честь трилогии о Карле из Инграда. Новое место, новые люди, и Карлу вновь предстоит разобраться, кому можно доверять, а от кого лучше держаться подальше. При этом в подвалах школы в своих чертогах дремлет древнее зло. Внутри стен кипят интриги, а за их пределами мир замер в преддверии войны. Только это ещё не всё… Что-то масштабное надвигается, скаля зубы из теневых измерений, желая вырваться, разрывая всё на своём пути. Теперь от решений Карла зависит судьба мира Исса. Надо лишь понять, а принадлежит ли ему его собственная судьба, или она уже давно предопределена? Карлу нужно успеть во всём разобраться, стать сильнее и не потерять самого себя в этом круговороте событий, ведь первая седина уже появляется на его волосах.
Двое детей знакомятся с волшебницей Соланж и попадают в необычный мир — Зимерию. В новом для ребят мире нет привычных благ цивилизации, но они поражаются первозданной красоте волшебной страны. Соланж рассказывает детям, что Зимерии угрожает опасность в лице захватчика Даджибаля. Ребятам предстоит отправиться на север континента, чтобы соединить собранный отряд освободителей с армией северной воительницы Ноэль, которая когда-то давно прибыла в Зимерию из их мира. В путь они выходят в сопровождении гиганта-кузнеца Бертрана и его помощников — Аздела и Кседа, а так же в лесу встречают Дастиду и Трофера — детей, чьи родители были убиты по приказу тирана.
Это удивительная история о том, что случается, когда выпускницы Академии Крестных Фей и Ведьм вместо плановой отработки практики, подтверждающей право на получение диплома, решают поступить по-своему. Крестных заказывали? Нет? Ваши проблемы.
Поговорим о фантастической работе, которая может сделать с человеком что угодно. Вытащить наружу его настоящую сущность, переплавить и изменить, стать смыслом жизни… Или просто уничтожить. Правда, хобби и увлечения могут сотворить то же самое. Вот и думайте, что опаснее. Вас ждут чужие планеты, изменения климата, нарушения врачебной тайны и зоны контроля, а еще парки развлечений, невинные шалости, виртуальные миры и роботы, не ведающие усталости в сексе. А может, и ведающие — как знать.
«Мы в ответе за тех, кого приручили», «любишь меня — люби и мою собаку», «без кота и жизнь не та»… Домашние животные — источник радости и горя, груз ответственности и помощь в трудную минуту, из-за них мы ссоримся и миримся. А если внести в это сложное уравнение сказочных существ, инопланетных тварей, если научиться общаться с ними мысленно, если допустить, что у них есть сверхспособности… «Дикий домашний зверь» — альманах с удивительными историями от авторов, которые разбираются в этом вопросе.
Подвиг и предательство — две стороны одной монеты. Вопрос только в том, кем и ради чего жертвует человек. Собой ради благой цели или близкими людьми ради выгоды. И кем его потом запомнят в веках: спасителем мира или инициатором геноцида, отважным первопроходцем или сумасшедшей обезьяной с гранатой, прекрасным рыцарем или подколодной змеей. Ведь от величия до подлости порой остается всего один, маленький шаг. Недаром они прячутся под одной обложкой…