Мытари и фарисеи - [3]
— Да нисколько! Кондиционеры не работают, микрофон молчит. Ерохин, ты знаешь, что уже сорвал собрание?
— Конечно знаю, — Ерохин осушил косушку. — Эх, до чего хорош напиток, холодненький, а за душу берет. Только дурак не может знать, какая судьба ему уготована, дорогой мой Иван Петрович. Полчаса туда, полчаса сюда, разве для генералов это время. Это для нас с тобой время. Забыл, значит, как я тебя на том проклятом склоне спасал? Ты знал, что мы выживем? Нет! А я знал! Еще как знал, даже будь иначе, все равно бы полетел. Э-эх, к черту все! Я и сейчас знаю, как в той песне поется: «Капитан, никогда ты не станешь майором!» Вот так вот.
Подъехав к клубу, Сорокин быстренько провел Ерохина через тыльную дверь по узкому темному коридору в комнатку за сценой и приказал:
— Сиди и не высовывайся, а я постараюсь все уладить с Дубяйко.
Электрики уже выяснили причину отключения электричества. Оказалось, что сгорела соединительная муфта на кабеле подачи питания, и в этом никакой вины Ерохина не было. Муфту быстренько заменили. Сержант включил рубильник, загудели кондиционеры, зажглись люстры, засвистел микрофон, ожидавшие генерала офицеры стали занимать места подальше от сцены. На ней для президиума возвышались столы, накрытые тяжелыми красными скатертями, сшитыми женой Ерохина Натальей из отслужившего сценического бархатного занавеса, за что капитан выслушал похвалу от Гаврилова, правда, с добавлением: «Да не тебе, а жене твоей». — «Так ведь вы сами сказали списать и пустить на тряпки, а я вот.» — «Лады, и тебе спасибо».
Как я и предполагал, все пошло тем чередом, который давно устоялся для такого рода мероприятий. Радовало, что генерал Иванников постоянно посматривал на часы. Он снял их с руки и положил перед собой на трибуну. Каждую фразу начинал с чеканного, словно отлитого из металла призыва:
— Товарищи офицеры!
Дальше следовали пропущенные через генеральскую душу слова генерального секретаря компартии товарища Горбачева о том, что обратного пути у нас нет, что только перестройка позволит нам подняться к тем высотам социального благополучия, на которые нацеливает народ наша родная коммунистическая партия.
— Горбачев — наш президент! — Иванников снова громко повторил: — Горбачев — наш президент.
Первые ряды как по команде встали и начали дружно аплодировать и скандировать: «Горбачев — наш президент!» Их поддержали. Довольный Иванников аплодировал вместе со всеми.
— Партия была, есть и будет той силой, которая способна сцементировать наши ряды в единый монолит для претворения в жизнь всех намеченных планов. — Генерал потихоньку входил в ораторский транс.
Каждые новые аплодисменты, инициаторами которых были сидевшие в первом ряду партийные активисты, еще больше подхлестывали генерала. «Да, все как на автопилоте», — шепнул мне Парамыгин. Сколько бы это продолжалось, не выйди на сцену капитан Ерохин, никто не знал, видимо, до самой посадки генерала в самолет. В руках у Ерохина были графин с водой и стакан. Увидев Ерохина, генерал дружески улыбнулся, отодвинулся чуть в сторону, разрешая установить графин на трибуне в подобающем месте. Парамыгин вдруг нервно оглянулся, зябко потер широкие крепкие ладони: «Эх-ма, откуда его черт принес?! Да, пока- тилася торба с великого горба... »
Я даже не понял, к чему все это было сказано.
Ерохин графин со стаканом почему-то не ставил, а стоял с ними перед трибуной, слегка пошатываясь, казалось, что он и вовсе раскланивался перед генералом.
— Извините, товарищ генерал, извините. Сейчас, один момент, — он попытался налить воды в стакан, но вода упрямо текла мимо, ему на брюки, на пол.
— Да вы не волнуйтесь, товарищ капитан, не волнуйтесь, — Иванников снова улыбнулся офицеру, — ну, вот видите, все в порядке, ставьте, ставьте.
Ерохин поставил графин, а стакан попытался пододвинуть ближе к генералу. Зал замер, наблюдая за всем происходящим. На лбу у подполковника Гаврилова выступила испарина, и он машинально промокал ее белоснежным носовым платком. Дубяйко уперся взглядом в список выступающих, как будто гипнотизировал, у Громова под кожей забегали желваки, но он сохранял каменное выражение.
В зале заволновались. Это подспудно передалось и генералу, искоса наблюдавшему за сидевшими и за Ерохиным:
— Все, все, вы свободны, капитан, идите! — влетело к нам через микрофон. Но наполненный до края граненый стакан вдруг не послушался подрагивавшей капитанской руки, опрокинулся, и зал охнул. Гаврилов схватился за голову, а Дубяйко даже привстал, еще не осознавая до конца, что происходило. Ерохин же, конфузливо извиняясь, ухватился за трибуну, пытаясь рассмотреть, куда попала вода. Только Громов походил на каменного идола.
— Прямо невезение какое-то, товарищ генерал, вы извините, совсем нечаянно. вот, по жизни прямо невезение, — совсем по-детски бубнил Ерохин.
Генерал хмуро зажевал губами, покачал головой так, словно вколачивал в желто-лаковую доску невидимым молотком невидимый гвоздь.
К трибуне уже торопился перепуганный Сорокин.
***
Плакат упрямо свешивался на одну сторону, и я начал в очередной раз его поправлять, когда в дверь учебного класса постучали:
«Время пастыря» повествует о языковеде-самородке, священнике Лунинской Борисоглебской церкви Платоне Максимовиче Тихоновиче, который во второй половине XIX века сделал шаг к белорусскому языку как родному для граждан так называемого Северо-Западного края Российской империи. Автор на малоизвестных и ранее не известных фактах показывает, какой высоко духовной личностью был сей трудолюбец Нивы Христовой, отмеченный за заслуги в народном образовании орденом Святой Анны 3-й степени, золотым наперсным крестом и многими другими наградами.В романе, опирающемся на документальные свидетельства, показан огромный вклад, который вносило православное духовенство XIX века в развитие образования, культуры, духовной нравственности народа современной территории Беларуси.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.