Мыколка - [5]

— Глафира, — сказал он строгим голосом, — мыслю я так, что Мыколу твоего могу взять в батраки, вижу, действительно поумнел он, да и вежественный, не то, что молодежь наша. А коров пасти, есть тут пацанов бездельных, пусть делом занимаются.

Бабка, не веря своим глазам, смотрела на Прова. Недаром она день и ночь молила Николая угодника и Богородицу, внял господь и святые ее молитвам, не помрут они ныне голодной смертью, не замерзнут зимой у чужих ворот.

— Спаси тебя господь, Пров Кузьмич, за милость такую, бери мово дурака, он хоть с головой не очень дружит, но работник отменный. Кланяйся Мыколка, — рявкнула она на внука, — благодари Прова Кузьмича за милость нежданную.

Они вдвоем согнулись в поясном поклоне перед засмущавшимся Кузьмичем. Он хоть и был прижимистым и скупым мужиком, но мироедом не был, за что его опчество сильно уважало.

— Да ты Глафира не сумлевайся, — начал путано оправдываться перед старухой, — положу я внуку твому, как всем не менее. И одежу ему справлю. Только, чтобы работал он хорошо.

Пока они разговаривали окружающие медленно разошлись по домам, разнося новости тем. кто их еще не знал.

А Пров Кузьмич еще долго стоял, провожая взглядом ковыляющую бабку и ее внука, который возвышался над ней, как башня.

Весь вечер бабка проговорила с внуком. Его, как будто прорвало, он задавал столько вопросов, сколько она не слышала много лет. Эти вопросы вначале были совсем простые, и бабка с усмешкой объясняла их Мыколе. Но затем вопросы стали сложней. Когда внук спросил, что за штуки висят в красном углу и почему там горит огонек, она собственно ничего не могла сказать и сердито сообщила, что ему надо идти к отцу Василию, он научит его закону божьему, а то сам крещеный, а ни одной молитвы не знает.

Она все же научила его двум молитвам, и внук повторил их без ошибок уже со второго раза.

В кои веки в доме пришлось зажечь лучину, потому, что возбужденный парень все еще пытался узнать что-то новое.

Следующим утром, Мыкола проснулся сам, едва только бабка слезла с печки. Они быстро перекусили квасом с редькой и остатками пареной репы, и отправились на двор к Прову Кузьмичу. Там уже тоже все встали. Сам Кузьмич бегал по двору и командовал двумя батраками, которые запрягали лошадей. Бабы в сарафанах и замотанные платками уже были в полной боевой готовности ехать на поля. Рожь уже поспела и надо было срочно до дождей закончить с жатвой.

— Ага, вот и ты, — удовлетворено сказал Пров, он повернулся и крикнул жене, — Марфа, выдай Глафире муки треть мешка нынешнего помола, и подыщи из старого, одежу работнику.

Окружающие не перестали работать, но косили глазом на Мыколу, всем было интересно до ужаса посмотреть на поумневшего дурака.

Бабка, получив заветный мешок с мукой, вся довольная, поковыляла домой, а Мыкола или, как теперь его назвали Николка, снял свою разодранную одежку, впрочем, заботливо убранную Марфой, и надел новую, немногим лучше прежней, вынутую хозяйкой из объемистого сундука. Когда он вышел из дома, все уже расселись по телегам и с нетерпением ожидали его. Он быстро уселся на край телеги. Возница щелкнул вожжами, и телеги медленно двинулись вперед.

Да, так еще Мыколка не работал. Как только приехали на место, бабы и девки взяли в руки серпы, и пошли жать, с края поля были видны только их спины. Лишь изредка они выпрямлялись, когда, перевязав очередной сноп, ставили его в скирды.

Мыколке быстро наказали, что делать и он начала грузить снопы, те, которые уже высохли за несколько дней жары. Когда он накидал в телегу снопов выше своего роста, возница, младший сын Прова, Кузьма туго перетянул снопы веревкой и поехал к дому. Но посидеть не удалось, ту же подъехала вторая телега и работа продолжилась.

Работа продолжалась без перерывов, и только после полудня раздался крик хозяйки, что пора обедать.

Работники расселись около стана, стараясь спрятаться в тень за телеги или скирды, и ели холодную гречневую кашу, и запивая ее квасом, каждому было выделено по вареному куриному яйцу и по четверти хлебного каравая, так Мыколка еще никогда не ел, и после обеда еле шевелился от непривычной еды. Молодые девки со смехом убежали купаться на речку, и тут к нему подсел Кузьма.

— Слышь, дурачок, пошли за девками подсмотрим, а потом ты выскочишь и их напугаешь.

— А почему я? спросил удивленно Мыколка.

— Ха, ты же дурак, тебе за это ничего не будет, — убежденно сказал Кузьма, — а мы посмеемся.

— Я пойду — сказал Мыколка, — только пугать никого не буду.

— Ну, и ладно не пугай, — обрадовался Кузьма, — давай, быстрей пошли, а то они скоро оденутся, работа ведь не ждет.

Они втроем с Кузьмой и еще одним братом Фролом подкрались к высокому берегу старицы, где визжали и плескались голые девки.

Раздвинув ветки ивы, Мыколка увидел девушек, стоявших по пояс в неглубокой воде. Он глядел на их стройные тела, белые грудки с розовыми ареолами сосков и чувствовал в груди непонятное томление, он еще никогда не испытывал такого чувства. Все его внимание было там, и он не заметил, как перемигнулись братья, а потом схватили его за руки и ноги, и, раскачав, швырнули в воду.