Мятежный корабль - [45]
После того как правительственные корабли выстроились в одну линию, адмирал Гувер сигналом предложил мятежникам сдаться, угрожая в случае отказа немедленно открыть огонь.
Перевес сил был безусловно на стороне восставших. Если даже не считать второклассных судов, они имели в своем распоряжении двенадцать кораблей против трех. Но здесь нужно принять в расчет невесомые величины: Англия вела кровавую войну не на жизнь, а на смерть с исконным наследственным врагом. Французские крейсеры угрожали ее торговле; правительство Директории подготовляло высадку в Ирландии. Английское правительство не щадило денег на пропаганду. Патриотические газеты обливали грязью «франкофилов» и повсюду распространяли страх перед французскими шпионами и провокаторами, только о том и помышлявшими, как бы возбудить гибельную смуту среди верноподданных его величества. Этим россказням верило общество, должны были поневоле верить и английские матросы. Чтобы подняться выше национальных распрей, чтобы различить во мгле будущего отдаленные всемирные результаты этого движения, начавшегося во имя пайка и прибавки жалования, нужна была такая широта революционного кругозора, какой не обладали, да и не могли обладать люди, весь свой век прожившие в тисках палочной дисциплины.
Поэтому междоусобный бой в устьях Темзы, бой, который, судя по всему, должен был окончиться полной победой восставших, так и не состоялся. Десять тысяч человек, еще недавно полных решимости и бодрой отваги, малодушно отступили и предали своих вождей.
После третьего адмиральского сигнала «Ризистанс», «Лепард» и «Эритуз» первыми объявили о сдаче. Сэр Эразмус Гувер дал остальным кораблям еще четверть часа на размышление. До истечения этого срока все они выразили покорность, кроме «Сандвича». Дело восставших было безнадежно проиграно.
Тогда Блай с десятью надежными людьми спустился в шлюпку и поплыл к «Сандвичу», пушки которого безмолвствовали. На палубе Ричард Паркер, его помощник Дэвис и еще несколько человек стояли молча, столпившись тесной кучкой. Вокруг них образовалась страшная пустота. Матросы пугливо пятились подальше от обреченных.
Капитан Блай подошел к ним и опустил свою тяжелую руку на плечо Паркера. Тотчас же солдаты морской пехоты арестовали его, а также Дэвиса и прочих главарей. Все они сдались без сопротивления. Лишь один делегат по имени Уолкер тут же покончил с собой, размозжив себе голову выстрелом из пистолета.
Пленники были отвезены на борт «Нептуна», где состоялся военный суд под председательством адмирала Гуверг. Паркер и Дэвис были осуждены на смерть, прочие «к порке всем флотом». Каждому из них предстояло получить по двести ударов плетьми, причем наказание должно было производиться поочередно на всех кораблях эскадры.
На другое утро Паркер и Дэвис были повешены на фок-мачте «Сандвича», после чего их товарищи начали свое страшное путешествие с корабля на корабль.
Наказание, определенное судом, представляло собой особого рода торжественный обряд, освященный самыми почтенными и старинными традициями английского флота. Обряд этот совершался следующим образом: преступник, обнаженный до пояса, ложился ничком на железную решетку; руки его и колени привязывались ремнями к брусьям. Один из младших офицеров брал девятихвостую плеть и отсчитывал осужденному десять ударов. Тут плеть переходила к боцману, который ударял еще двадцать пять раз. Судовой оркестр играл при этом бравурный марш. Затем несчастного развязывали, завертывали в одеяло и везли на соседний корабль, где повторялась та же процедура. Если наказанный терял сознание, ему вливали в горло несколько глотков вина. В тех случаях, когда это средство не помогало, врач щупал пульс и определял, способен ли пациент перенести дальнейшую порку или его надо отправить в госпиталь и дать ему отлежаться, чтобы он мог без опасности для жизни выдержать остальную часть наказания.
«Порка всем флотом» совершалась без спешки и суеты, с методической, неторопливой жестокостью и продолжалась по меньшей мере несколько часов сряду. К концу такой прогулки спина осужденного, по словам очевидцев, походила на «гнилой паштет», и с каждым ударом девятихвостой плети во все стороны разлетались липкие сгустки крови.
Волнения среди моряков английского флота этим, однако, не ограничились. Отголоском восстания, поднятого Паркером, явилась попытка мятежа на корабле «Мальборо», начавшаяся по инициативе боцмана Симонса. Капитан Эллисон, старый заслуженный моряк, поседевший в боях, растерялся и ничего не мог поделать с командой — быть может, потому, что его доброму сердцу были противны жестокие меры. Как бы то ни было, матросы вышли из повиновения, и опасные признаки открытого недовольства стали уже проявляться и на других кораблях средиземноморской эскадры, во главе которой стоял адмирал лорд Сент-Винсент.
Высшее начальство поспешило командировать на место событий фрегат «Нептун» под командой капитана Блая, который уже успел доказать Адмиралтейству свои таланты укротителя и палача. Как и на «Сандвиче», Блай смело поднялся на палубу «Мальборо» и собственноручно схватил за шиворот предводителя недовольных Симонса. Военный суд приговорил Симонса к повешению. Исполнение приговора было возложено на товарищей осужденного.
