Мятежный корабль - [44]

улучшение качества продовольственного пайка;

организация ухода за больными матросами в госпиталях, где они обычно оставались брошенными на произвол судьбы;

более частое увольнение на берег во время стоянки кораблей на рейде.

Адмиралтейство отправило к недовольным трех делегатов, которые пообещали, что правительство внесет в палату общин билль, предусматривающий повышение жалования младшему командному составу на 5 шиллингов, а простым матросам на 4 шиллинга. Что касается остальных пожеланий, то для всестороннего их обсуждения будет создана особая комиссия.

Моряки, подавшие просьбу, согласились на компромисс, но предупредили делегатов, что до исполнения этих минимальных обещаний ни один корабль не покинет рейда.

Господа из Адмиралтейства, повидимому, слишком легко отнеслись к словам матросов. Прошло больше трех месяцев, а к осуществлению намеченных реформ не было даже приступлено. Всем и каждому становилось ясно, что дело попросту положено под сукно.

Весной 1795 года верховный адмирал лорд Бриджпорт отдал эскадре приказ сняться с якоря и выйти в море. Судовые комитеты этого только и ждали. Ни один корабль не тронулся с места. Матросы устраивали шумные митинги и выносили резолюции, в которых настаивали на исполнении своих требований. Вице-адмирал Компойс, державший свой флаг на фрегате «Лондон», вызвал морскую пехоту, рассчитывая, что присутствие хорошо дисциплинированной части, не принимавшей участия в волнениях, «образумит» его людей. Но он ошибся. Матросы встретили пехотинцев криками и свистками. Те, после троекратного предупреждения, дали залп и пять человек положили на месте. Тут, однако, внезапная паника охватила отряд. Усмирители со стыдом ретировались, а матросы стали полными хозяевами корабля. Они воспользовались этим, чтобы арестовать своих офицеров и запереть их в каютах. Кое-кого при этом им очень хотелось повесить. Адмирал Компойс, еще сохранивший некоторое подобие начальнического авторитета, сумел убедить их этого не делать.

Председателем судового комитета на фрегате «Лондон» избрали Ричарда Паркера. Насколько можно судить, это был человек замечательный по ораторскому таланту и по революционной энергии. Бывший боцман, разжалованный в рядовые за дисциплинарные проступки и за смелое отстаивание матросских прав, он пользовался огромным влиянием среди товарищей. В великом восстании английского флота он играл роль примерно аналогичную той, которая досталась на долю Джона Адамса во время мятежа на «Баунти». Только судьба его сложилась несравненно более трагично.

Паркер знал, что надо ковать железо, пока горячо. Благодаря его усилиям, открытый мятеж в тот же день распространился на все корабли, стоявшие на рейде. Все команды вышли из повиновения. Офицеры были обезоружены, арестованы, заперты под замок или свезены на берег. Тогда Паркер отправил адмиралу Чарлзу Бакнеру, старшему флагману Северной эскадры, новую петицию. Форма ее попрежнему была очень вежливая и почтительная, но содержание несколько изменилось. К прежним экономическим требованиям прибавлено было одно новое, совсем иного рода: свезенные на берег офицеры возвращаются к своим должностям не иначе, как с согласия судовых комитетов. По существу это означало бы введение выборного начала в деле командования английским флотом. Самые основы морского могущества Великобритании вдруг зашатались.

Флагман возразил, что не может приступить к рассмотрению каких бы то ни было петиций и пожеланий до тех пор, пока матросы не вернутся к исполнению своих обязанностей и не допустят обратно на корабли всех офицеров. Вместо ответа, Паркер произвел десант на берег. Взломав ворота арсенала, мятежники завладели вооруженными баркасами, стоявшими вдоль набережной, и пригрозили потопить все корабли эскадры, если делегаты Адмиралтейства не явятся для совещания с ними на борт линейного корабля «Сандвич», который являлся теперь главным очагом восстания.

Общие силы эскадры равнялись двадцати четырем вымпелам, причем половину этого числа составляли большие линейные корабли с многоярусными бортами.

Вход в Темзу был прегражден, и матросы не позволяли ни одному судну подниматься вверх к Лондону или выходить в море без официального пропуска, подписанного Паркером. Настроение команд было боевое и приподнятое, но революционная сознательность большинства оставляла желать многого.

9 июня, в день рождения короля Георга, матросы по обычаю салютовали из орудий и кричали ура. Эти верноподданнические манифестации, надо думать, придали храбрости перетрусившему военно-морскому начальству. Fie прошло и двух дней после празднования королевского рождения, как правительство Англии изъявило, наконец, свою непреклонную волю. Три линейных корабля — «Нептун», «Ланкастер» и «Азинкур» под начальством адмирала Эразмуса Гувера вышли из Портсмута и направились к устью реки Темзы. На «Нептуне» помощником командира служил наш старый знакомый Вильям Блай.

За несколько лет перед тем он командовал фрегатом «Провиденс» и еще раз побывал на Таити, причем по возвращении Королевское общество присудило ему золотую медаль за научные заслуги. После открытия военных действий он неоднократно принимал участие в морских боях против французов. Но о воинских подвигах Блая мало что известно вплоть до того момента, когда его зловещая фигура вновь выступила из туманов истории на командирской рубке «Нептуна».