Мятежный корабль - [43]

Восставший народ Франции разрушил феодальный строй. Власть перешла в руки буржуазии, но революция на этом не кончилась. Избранный в сентябре 1792 года Национальный Конвент принял декрет о низложении короля и установлении республики. 21 января 1793 года Людовик XVI был казнен. Внутри Конвента не утихала борьба, которая привела вскоре к якобинской диктатуре. Для борьбы с внешними врагами и внутренней реакцией был создан Комитет общественного спасения и Комитет общественной безопасности. Против революционной Франции составилась коалиция европейских держав. Шла война, которой суждено было продлиться долгие годы и совершенно преобразить Европу. На первых порах многие англичане даже из буржуазных кругов относились к революции с сочувствием. Они воображали, что во Франции создается такой же благоразумный и законопослушный парламент, как тот, который помогал королю и его министрам управлять Великобританией. Знаменитый парламентский оратор Эдмунд Берк, один из виднейших вождей партии вигов, находившейся тогда в оппозиции, первый выступил с предостережением.

Его «Письма о французской революции» оказали огромное влияние на умы и явились предвестником перемены правительственного курса. Английское министерство, руководимое Питтом Младшим, после недолгих колебаний решило примкнуть к коалиции, создавшейся с целью обуздать революцию. Летом 1793 года англичане уже фактически принимали участие в военных действиях. Почти не имея сухопутной армии, они не могли играть видной роли в планах союзников, рассчитывавших стремительным маршем захватить Париж, но вся тяжесть борьбы с морскими силами противника по необходимости легла на их плечи. Эта борьба стихийно разрасталась, предъявляя с каждым днем все более высокие требования к личному составу флота.

Хуже всего, по мнению английского правительства, было то, что революционная зараза перекинулась через пролив и захватила широкие народные массы в больших городах. Английские радикалы, малочисленные и невлиятельные в парламенте, сумели, однако, заставить всю страну прислушаться к своему голосу. И голос этот раздавался тем громче, чем чаще становились военные неудачи, чем больше жертв людьми и деньгами требовало столь опрометчиво начатое военное вмешательство во внутренние дела соседней Франции.

Какое значение наряду с этими великими мировыми потрясениями мог иметь бунт кучки матросов, разыгравшийся на борту маленького шлюпа в далеких неведомых морях?

Английские политики и публицисты, поглощенные более важными проблемами, перестали вспоминать об этом незначительном инциденте. Однако у профессиональных, кадровых моряков была более твердая память, и они лучше понимали неизбежную связь великого и малого, постоянно проявляющуюся в явлениях повседневной жизни. на военных кораблях его британского величества не переставали говорить о «Баунти». Но говорили далеко не с одинаковыми чувствами, находившимися в прямой зависимости от служебного положения беседующих. В офицерских кают-компаниях ругательски ругали мятежников, сокрушались об излишней мягкости судебного приговора и жалели о том, что не удалось изловить и повесить Флетчера Кристиена. Совершенно другие речи можно было услышать в матросских кубриках. Здесь вполголоса, но упорно и со все возраставшим озлоблением повторяли, что на «Баунти» люди восстали за правое дело, что трое повешенных погибли, как мученики, что давно пора рядовым морякам напомнить офицерам о своих неотъемлемых человеческих правах.

Поводов для жалоб во флоте имелось сколько угодно. Дисциплина попрежнему была жестокой и поддерживалась она девятихвостой плетью и линьками. Матросов кормили прескверно, и в провиантской части шло явное воровство, на которое адмиралтейские лорды и комиссары смотрели сквозь пальцы. Жалование было грошовое и вдобавок из-за частой нехватки денег в государственном казначействе уплачивалось в высшей степени неаккуратно. Однако главным источником недовольства оставалась насильственная вербовка, практиковавшаяся теперь систематически и в широких размерах, потому что никакими иными способами нельзя было пополнить сильно увеличившийся в военное время флот. С насильно завербованными рекрутами на корабли были занесены семена революционной пропаганды, которую радикалы вели на берегу. И семена эти, упав на весьма благоприятную почву, вскоре дали ростки.

Огонь, долго тлевший под пеплом, впервые прорвался наружу осенью 1795 года. Волнения прежде всего вспыхнули среди экипажей военных кораблей, стоявших в устье Темзы. Здесь организовались судовые комитеты, и Адмиралтейству была отправлена петиция, содержавшая ряд пунктов. Как это всегда бывает в ранних стадиях подобных массовых движений, требования пока что носили исключительно экономический характер и можно предполагать, что они были выработаны матросами с участием представителей низшего командного состава.

Моряки требовали, или, вернее, почтительнейше ходатайствовали (ибо до угроз дело еще не дошло) чтобы начальство приняло к сведению и руководству следующие их пожелания:

повышение жалования, остававшегося на прежнем уровне, хотя стоимость жизни за последнее время увеличилась на 30 %;