Мятежный корабль - [29]

Июнь. Понедельник. 1. После обеда все мы легли спать, так как испытывали большую потребность в отдыхе. Некоторые, однако, не смогли заснуть, и я предложил им спечь несколько каракатиц, чтобы захватить с собой в дорогу.

Вечером я посоветовал спутникам не разводить большого костра, а главное не давать ему настолько разгореться, чтобы его было издалека видно в темноте. Я попросил Самюэля и канонира последить за этим, а сам пошел к морю с целью установить, можно ли заметить наш костер с противоположного берега. Я убедился, что с этой части материка разглядеть его нельзя. Вдруг показалось яркое пламя, высоко поднимавшееся над островом. Я подбежал к тому месту, где оставались мои спутники, чтобы выяснить, в чем дело. Оказалось, что во время моего отсутствия один из наших людей, несмотря на протесты остальных, пожелал развести для себя отдельный костер; огонь перебросился на находившуюся вблизи сухую траву и начал быстро распространяться. Эта преступная неосторожность могла причинить нам большие неприятности, выдав наше местопребывание туземцам; если бы они напали на нас, мы неминуемо погибли бы, так как не имели никакого оружия и были страшно ослаблены. В сильном беспокойстве я ждал только прилива, чтобы снова пуститься в путь.

Проведя довольно тревожную ночь, мы с первыми проблесками зари уселись в шлюпку и двинулись в путь на северо-запад.

Среда 3. В восемь часов вечера мы снова оказались в открытом море. Несмотря на всю тяжесть нашего положения, на полную неизвестность того, что нас ожидало впереди, мои спутники, вопреки всем ожиданиям, находились в бодром настроении. Они держали себя так, как будто совершали путешествие к острову Тимор на надежном, снабженном всем необходимом судне. Я же со своей стороны всячески старался вселить в них надежду, что не позже чем через восемь-десять дней, мы достигнем населенных белыми мест, где сможем получить какую-либо помощь.

У берегов Новой Голландии мы провели шесть дней. В течение этого времени нам неоднократно удавалось находить устриц и других годных в пищу морских животных, а также пресную воду. Неменьшую пользу нам принесло и то, что мы смогли как следует отоспаться и отдохнуть.

Пятница 5. Вечером несколько олушей приблизились к нашей шлюпке и стали кружиться над ней. Я поймал одну из них рукой, распределил кровь между тремя людьми, сильней всего нуждавшихся в подкреплении, а птицу решил сохранить для завтрашнего обеда. На ужин я роздал по одной двенадцатой галлона воды, некоторым — испытывавшим в ней наибольшую нужду — по одной шестой галлона. Нас все время заливало волнами, и в течение этой ночи мы сильно страдали от холода.

Суббота 6. Утром я заметил, что часть каракатиц, захваченных нами с собой и подвешенных мною к мачте, была украдена; все решительно отрицали свою причастность к этому неблаговидному поступку.

Мы видели птицу, называемую бакланом, и несколько водяных змей длиной приблизительно в два или три фута.

К завтраку я роздал обычную порцию сухарей и воды, к обеду — такую же, с добавлением пойманной накануне птицы.

Днем я снова проверил наш запас сухарей и подсчитал, что при прежней норме в одну двадцатьпятую фунта на каждую трапезу и при трех трапезах в день имевшегося у нас количества хватит на девятнадцать дней. Поэтому, имея все основания предполагать, что конец нашим испытаниям близок, я решился распределить к ужину порцию сухарей, чтобы исполнить обещание, данное мною при отмене этой трапезы.

Воскресенье 7. Эту ночь мы провели самым жалким образом — насквозь промокшие, мы дрожали от холода; утром все горько жаловались на тяжесть нашего положения. Море было довольно бурным, и волны беспрестанно разбивались о нашу шлюпку.

К завтраку я мог раздать только по обычной порции сухарей и воды; зато к обеду каждый в дополнение получил по одной унции мяса каракатиц, чем и был исчерпан весь их запас.

В полдень я распорядился повернуть к западу-северо-западу, чтобы нашу шлюпку не так качало.

В течение всего дня море было очень бурным, и нас все время обдавало волнами. Я начал замечать, что Ледуорд, наш врач, и Лебог, старый, но превосходный моряк, с каждым мгновением слабели. Единственное, что я мог для них сделать, это дать каждому по одной или по две чайных ложечки вина, которое я бережно хранил для таких случаев.

Понедельник 8. 8-го ветер переменился и дул в юго-восточном направлении; погода значительно улучшилась; мы видели несколько бакланов.

В четыре часа дня поймали небольшую золотую макрель. Я роздал каждому почти по две унции мяса, считая в том числе внутренности, а остаток спрятал на завтрашний обед.

К вечеру ветер значительно покрепчал и в течение всей ночи дул с большой силой; в результате в шлюпку набралось много воды, и мы ужасно страдали от холода и сырости.

Вторник 9. С наступлением дня я, как и всегда после тяжелых ночей, услышал бесконечные жалобы и стоны и не мог не признать, что для них имелось достаточно оснований. Я дал немного вина врачу и Лебогу и подбодрил их, заверив, что через несколько дней мы достигнем Тимора.

Олуши, бакланы, фрегаты и различные тропические птицы во множестве летали вокруг нас. Я роздал обычную порцию сухарей и воды, а в полдень разделил к обеду остатки золотой макрели — приблизительно по одной унции на каждого.