Мяч, оставшийся в небе - [121]

Готовом низвергнуться в бездну

При слове неосторожном, —

Дурак, ограниченный малый —

Один гармоничен, пожалуй.

Гармония?

Сладко мечтая,

На древних руинах Эллады

Один восседал бы. Другие

Сидеть на сегодняшних рады,

В развалинах греясь привычно,

Вписав себя в них гармонично,

Публично

Крича от придуманной боли

В действительно трудной юдоли.

                  ________

Антверпен покидает

Заказчик-пилигрим.

Занятных две картины

Слуга везёт за ним.

На будущей неделе

Заказчик будет сам

Потешные картины

Показывать гостям.

        …Боярышник пушистый

        Сиял ему в глаза…

        А где-то за холмами

        Невнятно шла гроза,

И тщетно пилигриму

Шептал вечерний зной,

Что Брейгель — не Мужицкий,

Что Брейгель — не Смешной,

        Что, может быть, не стоит

        Гостей-то приглашать?

        Что в мир приходит гений

        Не тешить, а мешать,

Что страшно он смеётся.

(Не там ли, за холмом,

Он, кашляя, смеётся,

Как сумеречный гром,

Большие бочки смеха

Куда-то вдаль катя?..)

Но ты дремли! Не бойся,

Усатое дитя!

        Закат поджарил рощи

        На бронзовой золе…

Спи телом,

Спи душою,

Спи дома,

Спи в седле…

                     ________

…При мысли о душах несложных,

Разгадывать кои не надо:

К раскрытию коих

Подходят

Ключи от амбара и склада, —

Всегда ли резонно — не знаю,

Но Брейгеля я вспоминаю.

При мысли о лицах недвижных,

В тугом напряженье покоя

(На задней стене мыловарни

Всегда выраженье такое!

На брусьях, на дубе стропильном…);

При мысли о каменно-мыльном,

О твёрдо-подошвенном взоре

Асфальтовых глаз Примитива;

О пальце картофельно-белом

На кнопке вселенского взрыва;

О судьбах, скользящих по краю, —

Я Брейгеля вспоминаю.

При мысли о логике нищей,

О разуме задремавшем,

О стоптанном ухе,

Приникшем

К железным чудовищным маршам, —

О Брейгеле я вспоминаю! —

О Питере Брейгеле Старшем.

1967–2002

«Поворотилась на тихой оси планета…»

Поворотилась на тихой оси планета —

Заговорили деревья толпой сердитой…

Печь забелела в углу, в серебре рассвета,

Каменной редькой, очищенной и отмытой.

        Стекла оконные дымом заря питает,

        Венские стулья за спинки лучом хватая…

        К слову, как нимбы, тающему: «Светает» —

        Первая в жизни рифма пришла: «Святая».

…Библии старой — всю ночь не спала! — страшилась.

Тёмных ее картин избегала взора…

Вся — подозренье, не спать до конца решилась,

Маясь тоскою, что утро ещё не скоро.

        В тёмной ночи плутали, грустя и плача,

        По лесу Красная Шапочка и Козетта…

        Тихо несла Колыбельная песнь Рыбачья

        Люльку младенца по серым морям рассвета…

Тени тускнели… И вот, просочив телами

Смутную стену, вскипали чудовищ горы;

Скосив глаза, наблюдала за их делами,

За жизнью мрачной, влюблённой в свои повторы…

        (Могла ли знать, поражаясь упорству тени,

        Как будто винтик на месте какой «заело»,

        Сколько ещё возвращений и повторений

        Тьмы, что и в первый раз — давно надоела!)

…Звёзды слезятся,

На землю глядеть не смеют —

Так далеко переставил их мрак непрочный…

Снизу, как ветер,

Подул полусвет молочный;

Камни являются,

Пятна земли белеют —

И тёмный

Сон

Приходит,

Когда, при виде

Алого утра, — звёзды дрожат в обиде…

1968

Пушкин

К чему изобретать национальный гений?

Ведь Пушкин есть у нас: в нём сбылся русский дух.

Но образ родины он вывел не из двух

Несложных принципов и не из трёх суждений;

Не из пяти берез, одетых в майский пух,

И не из тысяч громких заверений;

Весь мир — весь белый свет! — в кольцо его творений

Вместился целиком. И высказался вслух.

…Избушка и… Вольтер! Казак и… нереида

Лишь лёгкой створкой здесь разделены для вида;

Кого-чего тут нет!.. Свирель из тростника —

И вьюг полнощных рёв; средневековый патер,

Золотокудрый Феб, коллежский регистратор,

Экспромт из Бомарше и — песня ямщика.

1970

Россия

К России все подходят разно: кто робея,

Кто любопытствуя: мол, дескать, вот она,

Анекдотическая даль… Гиперборея!

Страна величественных вихрей! Царство сна.

       Кто до себя поднять (простак!) Россию хочет,

       Кто, ей безбожно льстя, иронию таит,

       Кто беды ей несет (и сам же их пророчит!),

       Кто покровительственно с нею говорит,

Кто — напрягая лоб, кто — в духе скверной шутки,

Кто — как с пастушкой, нежно дующей в свирель,

Кто — как с пророчицей, помешанной в рассудке,

Кто — как с царицею, кто — как с рабой своей.

       К ней пожинать плоды снисходят Христа ради,

       Устроить «гений» свой, свой бизнес, петь, порхать…

       Но редкому придёт простая мысль… пахать

       На земледельчества неслыханной громаде!

       (Покличь сердешного, его и не слыхать!)

Так, стало быть, он гость? Тогда… какого сорта

Цель высмотрел пострел в столь бедственном краю?

Послушай, это мысль! — Ты узнаёшь Лефорта?

Нет. И его не узнаю.

Лефорт — Кот в сапогах. Маркизу Карабасу

Несущий к Рождеству игрушек ярких массу,

Метущий, кланяясь, пером нашляпным пол…

А этот не привнёс, как говорит проверка,

В морозный зимний мрак ни искры фейерверка

И пёрышком в сенцах ни разу не подмёл.

Не внёс ведь ни-че-го!

Ни в избу — крошки ситной,

Ни новой чёрточки в Руси вид самобытный.

Так, может быть, хоть гнев? Быть может, разъярясь

На нашу «нищету, невежественность, грязь»,

Хоть дверью хлопнул бы, и вспыльчив и не мирен,